Характеристика новеллы Гофмана "Дон Жуан"

В истории музыки были композиторы, которые мечтали о синтезе музыки с другими видами искусств. Так, А. Скрябин предполагал исполнение своей поэмы «Прометей» с цветовым сопровождением.

Внимательное прочтение новеллы Гофмана «Дон-Жуан», соотнесение текста с ходом оперы Моцарта вызывают убеждение, что автор должен был дать указание читателю об одновременном прослушивании музыки. Ведь при этом создается совершенно другое впечатление от текста, оказывается более понятным эмоциональное состояние литературного героя, его реакции. Почему же Гофман так не делает? Хотя очевидно, что при написании новеллы музыка постоянно звучала внутри него. Возможно, люди его круга были очень хорошо музыкально образованы; да и сам он, фанатично преданный музыке, знал оперу до последнего такта – и не мог даже предположить, что когда-то будет иначе.

«Герои Э. Т. А. Гофмана чаще всего впервые появляются на страницах его произведений сразу в действии, сопровождаемые звуками и шумом. Так, герой сказки «Золотой горшок», студент Ансельм, вылетает на её страницы, сразу угораздив в корзину с яблоками и пирожками. Сколько звуков сопровождает эту сцену!! Яблоки катятся во все стороны, торговки бранятся, мальчишки радуются наживе!»

В новелле «Дон-Жуан» на читателя сразу обрушивается шквал звуков:

Рискнем предположить, что главным героем своей новеллы Гофман представляет именно музыку гениального «Дон-Жуана» В. А. Моцарта. Тогда начальная фраза текста становится непосредственным представлением героя:

«Пронзительный звонок и громкий возглас: "Представление начинается!" -вспугнули мою сладкую дремоту, и я очнулся. Наперебой гудят контрабасы; удар литавр - взревели трубы; гобой тянет звонкое ля…» - подобно тому, как музыкально-театральное представление начинается с увертюры, а сама увертюра с призывной фанфары, ярких начальных аккордов, привлекающих внимание слушателей, так и новелла начинается с «пронзительного звонка и громкого возгласа». Звуки увертюры «Дон-Жуана», вспугнувшие «сладкую дремоту» героя произведения возвещают о начале необычайных событий.

Тяжелые мрачные аккорды увертюры в трагической для Моцарта тональности создают впечатление чего-то зловещего, рокового.

«В анданте я был потрясен ужасами грозного подземного regno all'pianto*; душа исполнилась трепетом от предчувствий самого страшного. Нечестивым торжеством прозвучала для меня ликующая фанфара в седьмом такте аллегро - я увидел, как из непроглядной тьмы огненные демоны протягивают раскаленные когти, чтобы схватить беспечных людей, которые весело отплясывают на тонкой оболочке, прикрывающей бездонную пропасть. Моему духовному взору явственно представилось столкновение человека с неведомыми, злокозненными силами, которые его окружают, готовя ему погибель» - содержательный смысл музыки увертюры к Моцартовскому «Дон-Жуану» выражен в самом тексте данного эпизода: «столкновение человека с неведомыми злокозненными силами, которые его окружают, готовя ему погибель». Яркий контраст беспечности людей и ужасов грозного царства слез. Читатель, не знающий событий, которые предстоит пережить путешественнику, невольно начинает испытывать внутреннее волнение.

При всем потрясающем знании Гофманом музыки оперы, позволим себе здесь уточнить: ликующая фанфара, о которой он пишет, звучит не в седьмом, а в восьмом такте аллегро, но это не в коей мере не влияет на суть сказанного автором.

Действие новеллы далее точно следует за действием оперы, которую слушает герой, находясь в театральной ложе. Он уже и не главный герой происходящего, а всего лишь восторженный слушатель, тонкий ценитель музыки, проникнувший в самую её суть, а затем и оказавшийся втянутым в странные события.

«И вот - что за голос! "Non sperar se non m'uccidi..." Подобно сверкающим молниям, пронизывают гром инструментов отлитые из неземного металла звуки!»; « В мучительных, душераздирающих звуках этого речитатива и дуэта чувствуется нечто большее, нежели отчаяние перед лицом нечестивейшего злодейства» - музыка вызывает восторг, восхищение и трепет вызывает героиня то ли оперы, то ли уже новеллы донна Анна. Нечто неземное чудится герою.

Здесь речь идет о первом появлении донны Анны в опере, где она пытается удержать Дон-Жуана, проникшего в ее дом, чтобы обольстить ее: «Не надейся! Всё напрасно: я не дам тебе бежать!». Начавшись беззаботно и весело, интродукция заканчивается трагически: явившийся на зов дочери командор вступается за ее честь и погибает.

«В бурной арии "Fin ch'han dal vino..."»; «в мощном громе финала Дон Жуан с обнаженным мечом выступает навстречу своим противникам» - образ оперного Дон-Жуана ярко контрастирует с образом донны Анны .

В опере главное противопоставление – образ Дон-Жуана и Командора, а в новелле акцент переносится – читателя, вслед за автором, интересует контраст между образами Дон-Жуана и донны Анны.

Впервые действие отвлекается от оперной сцены в тот момент, когда в ложе появляется гостья. «Она призналась, что для нее вся жизнь - в музыке, и порою ей чудится, будто то заповедное, что замкнуто в тайниках души и не поддается выражению словами, она постигает, когда поет» - певица, исполняющая роль донны Анны признается в своей любви к музыке, и как будто бы озвучивает мысли нашего героя; оказывается родственной ему душой.

После необычного, волшебного события музыка начинает производить на героя «особое, непостижимое впечатление», начинается «волшебство звуков и поразительное вдохновение». « Если первым действием я был восхищен, то теперь, после удивительного происшествия в ложе, музыка производила на меня совсем особое, непостижимое впечатление. Словно давно обещанное исполнение прекраснейших снов нездешнего мира сбывалось наяву; словно затаенные чаяния восхищенной души через волшебство звуков сулили чудесным образом превратиться в поразительное откровение. В сцене донны Анны меня овеяло мягким теплым дыханием, и я затрепетал от упоительного блаженства; глаза у меня закрылись сами собой, и пылкий поцелуй как будто ожег мне губы, но поцелуй этот был точно исторгнутая неутолимым желанием долго звенящая нота»

Следующая фраза сообщает нам интересную особенность постановки оперы, которую смотрит герой Гофмана: «Фугированный хор превосходно завершил произведение, сведя его в одно гармоническое целое. Я поспешил к себе в комнату в таком восторженном состоянии духа, в каком никогда дотоле не бывал». Дело в том, что, так как опера «Дон-Жуан» заключает в себе черты оперы buffa, Моцарт написал последнюю сцену, как бы «снимающую» трагическую развязку. Все действующие лица сходятся и, убедившись в гибели Дон-Жуана, произносят мораль: порок наказан, добродетель торжествует. Но эта заключительная сцена обычно в театрах не исполняется. Не исполнялась она и при постановке в Венском театре. Опера кончалась тем, что при виде гибели Дон-Жуана все разбегались с криками ужаса. Но, «фугированный хор», упоминаемый Гофманом, как раз и есть эта самая неисполняемая обычно сцена! Значит, наш герой слушает полную версию оперы!

Еще одно удивительное наблюдение. Обычно звуковой мир произведений Гофмана очень насыщен. Текст новеллы настолько пронизан музыкой, что почти не оставляет места для других звуков. Проанализировав текст, можно привести их полный список:

• Пронзительный звонок
• Громкий возглас
• Сердце судорожно бьётся
• Шелест шелкового платья
• Речь как чарующее пение
• Зазвонил театральный колокольчик
• «Твой голос, друг Теодор»
• Что-то зашелестело
• Задрожал странный звук, словно прошелестело милое сердцу имя
• Бьёт два часа
• Ветер сильнее свищет по залу
• Нарастающих звуков призрачного оркестра
• Разговор

Даже в этом кратком списке, некоторые звуки, безусловно связаны с музыкой . Видимо, действительно музыка звучит в душе Гофмана непрестанно, заставляя его не замечать других звуков. А может, при такой насыщенности его внутреннего мира музыкой, повествователь в них попросту не нуждается. Кроме этого, вслушиваясь в звуковой мир новеллы, можно сделать интересное наблюдение. Музыка оперы Моцарта царит и главенствует в этом мире словно главный голос в гомофонной музыкальной фактуре . Поэтому других звуков не только немного, но и они, в основном, тихие, шелестящие. Громкие звуки лишь оповещают о начале театрального действия, привлекают внимание к нему. Ничто не должно отвлекать читателя-слушателя от музыки. Немузыкальные звуки отходят на второй план фактуры, уступая место главной теме.

Весь первый раздел новеллы убеждает нас, что главный герой здесь – именно музыка. Наш путешественник здесь – только зритель, сторонний наблюдатель происходящего. Даже когда в тексте нет непосредственного описания музыки, есть впечатление от нее, ощущения, вызванные ею.