Биография поэта Василия Овсепьяна

1.Армянские истоки фамилии уральского поэта.

Сам поэт в автобиографии «Корни» пишет: «Все мы, ни коим образом не относясь к дворянству, с большим трудом можем представить родословную. Вот и я имею о ней слабое представление, хотя знаю, что исторические корни нашей семьи затерялись в Крыму. Какие ветры жизни занесли моих родителей из воспетой в стихах Тавриды на Урал, приходится судить только по их обрывочным рассказам, которыми они делились без особой охоты».

Под городом Симферополем есть две небольшие деревушки – Сарабуз и Софиевка, где и увидели свет отец поэта Андрей Макарович и мама Мария Васильевна, а также брат Дмитрий, который был на семь лет старше. Детство родителей было тяжелым, сугубо крестьянским и даже частично бездомным.

Эта бездомность коснулась мамы поэта и её сестры. Жить с мачехой было сложно, и девчонки с ранних лет научились бороться с любыми обстоятельствами. Юность у них была тоже нелёгкой, но мама Василия Овсепьяна увлекшись движением Паши Ангелиной, выучилась на трактористку. Это обстоятельство впоследствии сыграло свою роль. Когда началась война и немец повернул свои боевые порядки на Крым, а Красная Армия несла большие потери и отступала на Кубань, маме поэта пришлось перегонять в колонне трактора «Сталинец». В это время она и познакомилась с отцом. Взгляды, улыбки, разговоры, любовь – довольно типичный сценарий, если вы молоды и красивы. Думать, что будет дальше, не хочется.

2. Великая Отечественная война в судьбе семьи поэта.

Но война есть война. Её законы жестоки. И однажды везение оборачивается трагедией.Отцу и маме В. Овсепьяна не повезло. Они попали под знаменитую Керченскую бомбёжку. Паром, корабли, лодки пошли на дно. Всё было в какие-то полчаса.

Найти друг друга в этом хаосе они не смогли. Так что отец остался на Кубанском берегу, а мама на Крымском. Отец записался добровольцем на фронт, а мама остались в оккупации. Встретились они волей судеб уже на Урале.На фронте его отец с избытком хлебнул лиха. Оружия не хватало, и его добывали в бою. Зачастую на пятерых – семерых солдат приходилась одна видавшая виды трёхлинейка.

- Нам дают приказ отступать на Крымск, а в Темрюке уже немецкие танки прошли, - однажды вспоминал отец. Горечь, пережитую им в те страшные месяцы окружений и поражений, не смогли стереть последующие события жизни.

Отец долго воевал во фронтовой разведке. Был награждён боевыми наградами и медалями. Орден Славы II степени нашел его двадцать лет спустя после Победы. Отцу, бесспорно, очень повезло. Имея три ранения, он остался жив. Последнее, самое тяжелое, получил при освобождении Крыма, участвуя в прорыве эшелонированных немецких укреплений, названных гитлеровцами «Голубой линией». Любили фашисты красивые сравнения. Пуля пробила отцу лёгкое и на два миллиметра не дошла до сердца. Его удалось спасти и он провалялся в госпитале больше года, не имея представлений ни о своих родных, ни, тем более, о девушке Марии, с которой свела его судьба на Керченской переправе. Отца очень удивило, что его мать сумела добыть адрес госпиталя в Ереване. И вскоре он стал получать письма регулярно. Они почему-то приходили с Урала и почему-то в них были зачёркнуты целые предложения. Так военная ценура боролась с откровениями бабушки В. Овсепьяна Христины, писавшей сыну, чтобы он ни в коем случае не возвращался домой и тем более не приезжал к ней.

Маме сполна довелось хлебнуть образцового немецкого порядка. Кое-что из её скупых рассказов всплывает в памяти Василия Андреевича, и он вспоминает: «Голод – не тётка. И однажды мама с нашей бабушкой Верой решили продать на «блошином» рынке новенькие или почти новенькие туфли. Всё бы ничего, но они приглянулись одной продажной сволочи, которая бесстыдно и весело проводила время с фашистами. И она сказала, что мама украла у неё туфельки и ещё имеет наглость их продавать. Обеих коммерсанток-неудачниц тут же отправили в комендатуру. А это уже было чревато непредсказуемыми последствиями. Молодых женщин оставили на улице и приказали ждать решения своей участи, но они, преодолев страх, минут через двадцать решились на побег. Благо, рядом росли поля высокого подсолнечника, и их затея удалась. Ну а туфельки, наверно, износила фашистская шлюха. Но об этом ни Маша, ни баба Вера уже не думали».

Следующий ужас его мама пережила, когда однажды пошла принести воды. В дом в это время зашёл немец. Он забрал добытое мамой с большим трудом сливочное масло, молоко и куриные яйца. Столкнулась с ним она прямо во дворе. Фриц был доволен: «Млеко, яйки – это зер гут,» - сказал он маме. Она же быстро вбежала в дом и увидела, что его брат Димка, родившийся в 1924 году, уже в оккупации, спокойно спит, что немец его не тронул, и ноги у неё подкосились от страха.Были случаи и пострашнее. Красная Армия несколько раз высаживала десанты в Крыму и не всегда удачно. И фашисты, ожесточившись на русских, сводили счёты с мирным населением. Где-то под Феодосией они расстреляли в одном рву более четырёх тысяч подростков, мужчин и даже стариков. В акции погибли дяди отца. Ров был засыпан землёй, но ещё неделю земля шевелилась, и из-под неё доносились стоны.Ещё Мария Васильевна запомнила на всю жизнь, как фашисты ловили по окопам наших молодых солдат, оказавшихся в окружении, и на глазах у всех забивали их насмерть. Ещё она знала, что такое бомбёжки, когда с маленьким ребёнком лежишь под кроватью, заваленной подушками и молишь Бога, чтобы не было прямого попадания. Ещё ей довелось бедовать и голодовать, но сына она всё-таки спасла.Когда же в Крым пришли наши, то радости не было конца. Но она оказалась преждевременной. После освобождения, а это было в 1944 году, по личному указанию Сталина из Крыма были высланы десятки тысяч татар, армян, болгар, греков, переживших оккупацию. Вождь всех времён и народов отказал им в доверии и обвинил в предательстве. Этой высылки ни маме, ни бабушке Христине, ни его малолетнему брату избежать не удалось. По этому случаю можно было написать ещё один роман «Ночевала тучка золотая», но для людей, ставших бесправными в одночасье и оказавшимися на Урале и в Казахстане или ещё дальше, будущие книги значения не имели. Они жили в настоящем, познавая азбуку быта спецпоселений. Не спасли письма бабушки Христины и его отца. После госпиталя он отправился к себе домой, но там жили уже другие люди.

3. Спецконтингент на лялинской земле.

Вскоре его в телятнике вместе с другими бедолагами препроводили в посёлок Лобва.

До 1956 года отец состоял на спецучёте. Вот он проезжает деревню Савинова и по команде докладывают, что спецпоселенец Андрей Чарчан проследовал на покос. Вот он возвращается с покоса и снова по телефонной связи звучит доклад. Краевед Лопаев Николай Анатольевич, автор статьи «Спецконтингент», напечатанной в «Областной газете» в 2004 году, 20 октября, отмечает, что Спецпоселенцы не имели никаких документов. При вынужденной поездке в Лялю или в Серов шли к коменданту, и он, если считал нужным, давал разовый пропуск. За нарушение правил комендант налагал денежный штраф или арест с изоляцией в районную комендатуру, или отправлял в лесопромхозовский штрафной лесоучасток.

Звали их «крымские». В книге приказов по школе №10 сохранилась запись о приёме на работу техничкой Марии Овсепьян.В. Овсепьян родился 6 ноября 1949 года в посёлке Лобва Свердловской области в семье спецпоселенцев. В г. Новая Ляля окончил школу №1. По рассказам его учителей, Овсепьяна знала и любила вся школа. И друзья в шутку называли его «Вовсе пьян».Мать опасалась за будущее Василия и поэтому записала его на фамилию двоюродного дяди Осипяна. Фонетическое звучание этой фамилии раздражало Василия, и при получении паспорта он в затёртые временем метрические данные внёс свои поправки, поменяв букву «и» на «е», добавив перед буквой «с» букву «в», поставив после буквы «п» мягкий знак. Такая транскрипция показалась Василию более удачной. «Возможно, это была глупость, но стоит ли по этому поводу сетовать теперь». Из детства ему запомнился день смерти Сталина. Вася понимал, что это большое горе, раз взрослые так плачут. Спустя годы он не мог уложить в своём сознании это горе с горем, которое принёс отцу, матери, бабушке и брату жестокий режим тоталитарного социалистического государства. Служил в частях Краснознамённого Северного флота. Закончил филологический факультет Нижнетагильского Государственного педагогического института. Работал на лесосплаве, экскаваторщиком, грузчиком, учителем русского языка и литературы, корреспондентом различных газет. В 1989 году организовал многотиражную газету «За прогресс» и стал её редактором.

4. Путь в литературу.

Первая публикация В.А. Овсепьяна состоялась в 1968 году на страницах районной газеты «Знамя Ленина». Тогда было напечатано два стихотворения и одно из них называлось «Чайка». До этого В.А. Овсепьян учился и жил в селе Витязево Анапского района Краснодарского края и имел счастье познакомиться со старым журналистом газеты «Советское Черноморье» т. Еськовым, который первый сделал анализ раннему творчеству поэта. Однако в памяти В.А. Овсепьяна осталось не это, а его рассказ о выступлении Сергея Есенина в Москве в 1924 году, где анапский журналист, тоже ещё совсем юный, имел счастье присутствовать.

«Поразило вот что, не только стихи, падающие прямо в сердце, но ещё и то, как толпа почитателей поэта подхватила его на руки и восторженно стала бросать в поднебесье. На Есенине были новые чёрные ботинки. И блеск этих ботинок до сих пор стоит в моих глазах» - рассказывал Еськов.Второй человек, которому В.А. Овсепьян рассказал о поездке в редакцию, был преподаватель истории Иван Иванович Купов. Он принёс ему на следующий день двухтомник великого поэта и сказал: «Вася, думай, из тебя может что-то получиться» Этот подарок кочевал со мной до самой армии, а потом кто-то у меня попросил его и зачитал. В газете «Знамя Ленина» другом и наставником В.А. Овсепьяна стал Дмитрий Николаевич Ватажников. Он писал стихи и прозу и давал дельные советы.