Летом 1797 г. в Павловске внезапно, по причине так и не выясненной, дважды была объявлена тревога и пронёсся слух, будто государю угрожает опасность.
4 августа 1797 года императрица Мария Фёдоровна рассказывала Нелидовой, явно передавая слова самого царя:
«Между нами говоря, моя милая, ещё не выяснено, что было причиной тревоги. Вчера сыновья рассказали мне, что в нескольких полках её ожидали с утра. Сказать по правде, дитя моё, мне это не нравится. Я подозреваю, что какой-нибудь шалопай захотел поразвлечься. Это наводит на размышления. Не надо приучать солдат к мысли о тревоге: дворец не должен быть похож на место сбора войск, так как в этом случае трудно уберечься от беспорядков. Масса хороша, верна, привязана, но кто может сказать, что среди них нет подозрительных личностей... Император вёл себя прекрасно, похвалив войска, их усердие, их привязанность, очень тонко избежал вопроса о причине тревоги, но таких случайностей надо в будущем избегать».
Не прошло и двух дней, как последовала вторая тревога - опять прибежали гвардейцы, и император объявил, что первый офицер, который посмеет вывести войска без его приказа, будет тотчас разжалован в солдаты.
И снова императорское семейство, хоть и обрадованное проявлением «верноподданнических чувств», было озабочено самой возможностью таких тревог.
Третья тревога, совершенно похожая на первые две, происходит через несколько месяцев, 11 декабря 1797 г., уже в Петербурге - и снова подробно описана императрицей:
«Между тем повсюду трубили тревогу. Тогда, клянусь вам, моё сердце стало чаще биться и я ускорила шаги. Возле дворца мне сообщили, что огня нигде нет, но войска собираются. Но где же император? Он перед входом, верхом. Я быстро пересекла двор и подошла к нему. Я увидела войска, бежавшие со всех сторон с воодушевлёнными лицами. Но в чём дело? Офицеры бегут как оглашённые, солдаты падают от усталости, поднимаются, не видя дыма говорят : беда случилась во дворце и бегут, как никогда не бегали, приближаются кавалергарды, артиллерия, словом, за 20 минут все были у дворца, хотя находились на расстояние 3-4 вёрст (3-4 версты-3.200,343-4.267,124 метра). Император едва успел надеть сапоги, как его полк уже был у входа. Я клянусь, что это была очень трогательная и одна из самых приятных минут со времени его вступления на престол, так как я ещё не видела, что личная привязанность к императору так проявлялась. Выяснилось, что звук охотничьего рога был принят за сигнал тревоги».
Возможно, причина тревоги была случайной, но неслучайно была нервная напряжённость, ожидание, и придворная мемуаристка помнит «толки в обществе и при дворе (которые с самого начала этого царствования приняли такое направление, что можно было предчувствовать конец его)-постарались объяснить совершенно иначе это событие (то есть тревоги)». Позже общество окрестило это событие «первым заговором»-первой крупной «репетицией» будущего заговора.
Комментарии