Три судьбы Елизавета Тюдор, Екатерина Медичи, Иоанн IV Грозный

Елизавета Тюдор

В истории любой страны были властители, правление которых отмечено великими преобразованиями, способствовавшими экономическому подъему государства. С их именами обычно тесно связны и имена гениальных людей того времени, ибо деятельность крупных реформаторов способна породить революцию в умах своих соотечественников. Для англичан таким правителем была Елизавета I. Королева произвела огромное впечатление на Шекспира:

Но так думал о Елизавете ни один Шекспир, скорее, это мнение большинства его современников. Елизавета еще при жизни стала любимицей народа, сумев возбудить к себе сочувствие и интерес. Кроме того, ее правление отличалось разумностью и радением о благе государства. Поистине она была рачительной хозяйкой, заботившейся о яркости домашнего очага.

Сластолюбивый король Генрих VIII, отец Елизаветы, внес серьезную путаницу в права престолонаследия. Он объявил ее наследницей престола, но когда, спустя два года, Генрих увлекся Иоанной Сеймур и казнил свою прежнюю жену Анну Болейн – мать Елизаветы, то бедная девочка, конечно, потеряла все права на корону. Однако перед смертью Генрих снова восстановил права дочери на корону.

После смерти сына Генриха VIII – Эдуарда многие хотели возвести на престол Елизавету, поскольку считали ее старшую сестру Марию религиозной фанатичкой. Король Генрих VIII порвал с папой римским, многие его сторонники захватили и поделили между собой несметные богатства католической церкви: земли, поместья, ценности. А так же получили новые титулы, права, власть. Им всем было что терять, если на престол взойдет принцесса Мария, остававшаяся ревностной католичкой.

Были и другие, желающие лишить наследственного права обеих сестер, и возвести на престол дочь герцога Суффолка, Джейн Грей, позже Джейн Дадли. Но после неудачных попыток арестовать сестер, в 1553г Мария I стала королевой Англии.

Перенесшая в детстве тяжелую болезнь Мария имела слабое здоровье. Но вскоре немощность почти оставила ее: в глазах появился блеск, в голосе жесткость – зачатки грядущей жестокости. Будучи принцессой, она была себялюбивой, властной, высокомерной, вздорной, но не тираншей. Эта отцовская черта проявится позже. Впрочем, с верными ей людьми она оставалась великодушной и никогда не предавала их. Тем не менее, Мария Тюдор правила не долго всего пять лет.

Таким образом, когда в 1558г. скончалась кровавая Мария, то наша героиня беспрепятственно получила корону.

Взойдя на английский престол, она получила в удел отсталый и разоренный остров, тянувшийся в хвосте новой эпохи – Ренессанса. Но благодаря замечательным талантам и дерзанию она вывела страну на столбовую дорогу. Сверх того ей удалось объединить подавляющую массу народа, советчиком и помощником во всех ее начинаниях был ее секретарь Уильям Сесил, лорд Берли, с непоколебимой преданностью служивший ей почти до самого конца ее правления.

Первым мудрым государственным актом новой королевы стало утверждение в стране англиканской церкви, что разом сняло, хотя и не уничтожило полностью, религиозное напряжение. Елизавета была католичкой, в ее дворцовой капелле постоянно находилось Распятие, окруженное зажженными свечами, но, по словам одного протестантского проповедника Джона Уэсли: «Справедливостью и милосердием она не уступала Нерону, христианским благочестием – Магомету», и, конечно, противостоять сильной протестантской партии было равносильно самоубийству, и королева благоразумно решила примирить крайности. Новая англиканская церковь, родственная по своему учению протестантизму, а по обрядности – католицизму, удовлетворяла всех, кроме пуритан, но правительство смогло зажать им рты, издав закон, грозящий смертной казнью всякому, кто осмелится назвать королеву «еретичкой», оспаривать ее права на корону или «приписывать эти права другому лицу».

Этим другим лицом стала для Елизаветы ее племянница Мария Стюарт. Мало найдется в истории имен, так тесно связанных друг с другом. Сколько толков, сколько домыслов, сколько великих произведений искусства породила эта «парочка».

Мария Стюарт была красива, и уже дно это может стать для женщины поводом для непримиримой ненависти. Елизавета не являлась исключением. Ревнивая, сластолюбивая, она не хотела допускать соперницу ко двору, где принимались только дурнушки. Но наиболее гибельным для Марии было то, что она обладала наследственным правом на английский престол, кроме того, ее поддерживал папа Пий V, видя в Марии примерную католичку.

Надо сказать, что обаяние воспитанной во Франции Марии Стюарт, к сожалению, не было дополнено благоразумием. Она отличалась склонностью к авантюризму и способностью «вляпываться» в неприятные истории. После очередного такого случая, будучи шотландской королевой, Мария, настроила против себя сильную оппозицию, которая не простила ей убийства мужа и желания снова выйти замуж за его убийцу. Мария Стюарт вынуждена была бежать. А так как бежать ей было больше некуда, то она вынуждена была повиниться перед своей теткой и просить убежища в Великобритании.

Елизавета оказалась в сложном положении. Наказывать Марию она не имела права; оттолкнуть несчастную было бы не королевским поступком; освободить, чтобы она могла бежать во Францию или Испанию, значило бы дать ей в руки оружие против Англии. На помощь Елизавете пришла женская хитрость. Она отказалась от свидании с племянницей и приказала препроводить ее в замок Фотерингей. На девятнадцать лет Мария Стюарт стала пленницей Елизаветы и лишила ее покоя. Мало того, что время от времени возникали смуты католического населения, которое поддерживало шотландскую королеву, Мария сама ввязалась в заговор, возглавляемый испанским послом. Когда заговор открылся, Елизавета устроила настоящий судебный процесс. Естественно, в государстве, где Елизавета правила единолично, судьи не могли вынести другого приговора, кроме смертного, признав Марию виновной. Но английская королева, слишком хорошо понимая реакцию окружающих, долгое время не могла подписать смертный вердикт. Она, привыкшая всегда играть роль чистой, девственной, милосердной и любимой народом, оказалась заложницей собственной маски, в то время как обаятельная узница, привлекая на свою сторону все больше и больше приверженцев, становилась очень опасной.

Елизавета вручила документ суда государственному секретарю Дэвисону и в таких туманных выражениях объяснила его значение, что тот не знал, как поступить. Королева, не желая брать на себя ответственности, по примеру Пилата, умыла руки, предоставив взять на себя позор расправы над беззащитной женщиной своим подчиненным. В 1587г. Мария была казнена. Елизавета же до конца доиграла свою роль в этой трагедии. Узнав о смерти племянницы, она плакала, уверяя, что ее приказания были ложно истолкованы, несчастного Дэвисона засадили в темницу, а французскому послу Елизавета объявила, что никогда не простит своим министрам случившегося несчастья. Однако история расставила все по местам, и имя английской королевы навсегда осталось запятнанным убийством соперницы.

Между тем царствование Елизаветы отмечено крупными успехами Англии в экономике и политике. «Во мне столько ума и таланта, что если завтра меня выгонят из Англии в одной юбке, я все равно буду процветать в любом месте христианского мира» так о себе говорила сама Елизавета. Королева поддерживала британскую промышленность, впервые установила торговые отношения с иностранными государствами, покровительствовала мореплаванию, основала колонии в Новом Свете. Лондон обязан ей первыми благотворительными учреждениями.

Одного не могла сделать Елизавета (впрямую, во всяком случае): призвать писателей к возрождению английской литературы, которая после смерти Чосера полтораста лет пребывала в плачевном состоянии. Были композиторы европейского масштаба, в первую очередь Томас Тэлис и его ученик Уильям Берд, но поэтов такого ранга не имелось. Впрочем, косвенно Елизавета могла поспособствовать многому.

И еще одну вещь она просто не желала делать: выйти замуж, хотя претендентов было очень много в том числе и Русский царь Иоанн IV Грозный. Скорее всего ее «мужененавистничество» было порождено нежеланием поделится властью. Она флиртовала и в дипломатических целях демонстрировала брачные намеренья. Долгое время велись переговоры о ее бракосочетании с французским королем Генрихом III. Однако наша героиня и тут схитрила. Не желая, ссориться с солидным соседом и обижать его отказом, Елизавета прибегла к помощи членов Тайного совета, чтобы отрицательный ответ исходил не от нее, а как бы от имени нации. Для «блага своего народа» королева смиренно согласилась остаться девственницей.

Но, конечно, Елизавета не отказывала себе в плотских удовольствиях. Долгое время она оказывала предпочтение фавориту, графу Лестеру, который тоже льстил себя надеждой стать мужем королевы. Однако «девственница» не торопилась под венец, и отчаявшийся любовник тайно женился на красавице Эссекс. Бедной жене этот брак стоил жизни. Когда спустя восемь лет Елизавета узнала о предательстве возлюбленного, она пришла в бешенство. Испуганный Лестер убил свою жену, но расположения бывшей любовницы он этим поступком вернуть не смог. Тогда, чтобы спасти себе жизнь, граф решил стать сводником. В конце 1584г. он представил ко двору своего пасынка, Роберта Девере, графа Эссекса, семнадцатилетнего красавца. Ловкий малый не стал задумываться о смерти несчастной матери и по совету отчима «прыгнул» в постель пятидесятилетней Елизаветы. Его мальчишеская заносчивость нравилась ей одной и не знала границ. Однажды на совете он, разойдясь во взглядах с королевой, надулся и повернулся к ней спиной с видом явного презрения. Оскорбленная Елизавета, не долго думая, влепила юнцу пощечину. Его руки потянулись к шпаге, и он громко объявил, что не потерпел бы такого обращения от самого Генриха VIII, а не только от женщины, но граф Ноттингем мудро встал между своим монархом и графом. Такие вот жаркие страсти разыгрывались в покоях царственной особы.

В это время в Ирландии вспыхнули беспорядки на религиозной почве. Против мятежников стареющая королева послала войска под предводительством повзрослевшего графа Эссекса. Поход любимца оказался неудачным; ему пришлось вступить в переговоры с противником. Понадеявшись на свое влияние на королеву, он, не испросив ее согласия, заключил договор с ирландцами в их пользу. Этот промах многочисленные завистники удачливого фаворита использовали в полной мере. Скрыть проступок Елизавета не смогла, и суд лишил графа всех должностей и чинов, составляющих источник его доходов. Пораженный этим ударом, Эссекс не терял надежды на личное объяснение с Елизаветой, однако враждебная ему партия не допустила свидания. Тогда у него родилось безумное намерение с оружием в руках двинуться во дворец и заставить королеву сместить всех ее советников. С группой преданных друзей он попытался привести этот план в исполнение, однако был схвачен и уличен в государственной измене.

Руки Бесс тряслись, когда она подписывала смертный приговор человеку, который целых 17 лет пользовался ее исключительным расположением. По этому поводу родилась легенда о том, что однажды Елизавета подарила Эссексу драгоценный перстень: «Что бы с тобой ни случилось, в чем бы ты ни провинился, пришли мне этот перстень. Он напомнит мне сегодняшний счастливый день, и я все тебе прощу»

Говорят, граф пытался передать это кольцо королеве, но личный враг фаворита помешал ему это сделать. Не получив кольца да к тому же узнав, что ее любовник тоже по примеру отчима тайно женился, Елизавета подписала роковую бумагу. Эссекс взошел на эшафот 25 февраля 1601г, уверенный, что королева обманула его, а царственная особа рыдала в это время, убежденная, что возлюбленный пренебрег ею.

Роберт Эссекс встретил смерть так же, как он относился ко всему: с воодушевлением, немного осталось в кающемся молодом человеке от самонадеянного графа Эссекса, за исключением того, что он по прежнему думал только о себе.

Казнь графа не прошла для семидесятилетней старухи бесследно. Тень убиенного преследовала ее повсюду, годовщины смерти Елизавета проводила в полном одиночестве. Угрызения совести преследовали женщину до такой степени, что она решила умереть. Целые дни в глубоком молчании она лежала на подушках, отказываясь от лекарств.

Дни Елизаветы были сочтены. После рождественских королевских увеселений двор отправился по реке в Ричмонд, где 2 февраля 1603г. «слуги лорда-камергера» сыграли пьесу – может быть, недавно завершенного «Гамлета», и если это так, то Шекспир успел попрощаться с королевой, которая долгое время была его покровительницей и которую он больше не увидит:

Когда с ней рискнули заговорить о престолонаследии, то Елизавета завещала трон сыну казненной ею Марии Стюарт – королю Шотландии Якову.

«Позвольте мне умереть спокойно. Англичане уже утомлены мною, а я ими». Это были ее последние слова.

В полночь кончился дождь, и ветер улегся, на смену дню марта двадцать третьему пришел день двадцать четвертый. За стенами дворца Ричмонд было тихо, как тихо было и в Лондоне, городе Елизаветы.

Она умерла.

Рассвет 28 апреля был чистым. Небо было ярким, безоблачно-голубым. Солнце заливало лучами сверкающую Темзу, деревья зазеленели молодой листвой, цветы пышно цвели, когда Елизавета Тюдор совершала свой последний путь по Лондону, – городу, который так любил ее и был так постоянно предан ей.

Все атрибуты королевского траура были приготовлены, чтобы проводить Елизавету Тюдор. Процессия двигалась по улицам города к последнему пристанищу в Вестминстерском аббатстве, где она успокоится рядом со своей несчастной сестрой Марией, улицы заполнили толпы людей. Похоронной процессии было трудно двигаться. Люди вывешивались из окон, сидели на крышах и даже на водосточных желобах.

Портрет Елизаветы в мантии и короне со скипетром и державой был установлен на крыше ее гроба. Голова на портрете, нарисованная господином Максимиллианом Кольте, была так жизненно похожа, что, увидев портрет, горожане начинали плакать и вздыхать. Большинство из них не помнило никакого другого правителя, кроме Елизаветы Тюдор.

Сорок четыре года и сто двадцать семь дней процарствовала она, дольше, чем любой английский правитель со времен Эдуарда III, оставив сильную страну и множество легенд, запечатленных в прекрасных литературных и драматических произведениях.

P.S. Ни один из тех, кто лично знал Елизавету Тюдор, не мог проводить ее эпитафией: «И все же женщиной только была! » Тем не менее, под этим подразумевается похвала, и я уверена, что королева оценила бы ее по достоинству.

Екатерина Медичи

Об истории семейства Медичи написаны целые тома, но, пожалуй, самым прославленным представителем этого рода стала дочь герцога Урбино Лоренцо II – Екатерина, которой суждено было выше всех в своей семье подняться по лестнице общественного успеха. Без малого тридцать лет правила она самой влиятельной в XVI веке страной в Европе, с ее именем связаны крупные события в истории, но на редкость мрачна и бессмысленна оказалась ее женская личная судьба.

С самого рождения Екатерине не повезло, она осталась круглой сиротой, и семейство Медичи использовало крошку в качестве заложницы в борьбе за власть во Франции. В девять лет она попала в монастырь, а осажденные в городе республиканцы предложили поставить девочку на крепостной стене под непрерывный огонь пушек ее родственников. К счастью для девочки, вмешался папа и потребовал не трогать ни в чем не повинного ребенка. Однако потерпевшие поражение горожане напоследок отдали маленькую Екатерину солдатам, чтобы те позабавились с наследницей великого рода.

Последствия психической травмы взялся залечивать ее дед, который в то время занимал папский престол в Риме – Климент VII. Вероятно, это было самое счастливое и беззаботное время для Екатерины. Наконец-то она получила настоящий дом, жила спокойно, ее опекали и даже по-своему любили. Для Климента VII внучка представляла собой крупную козырную карту в политической игре. Живая, общительная девушка, с яркими выразительными глазами, невысокая, с красивыми миниатюрными ножками, из богатого знатного рода Екатерина становилась самой знаменитой невестой Европы, да и папа постарался, что называется, устроить внучке «рекламу». Она редко появлялась в свете, о ее красоте уже ходили легенды в светских кругах. Папа же вдумчиво раскладывал пасьянс из подходящих женихов.

Сама Медичи, по-видимому, рано стала понимать, что ее желают повыгоднее продать, и вряд ли была против такой сделки. Тяжелое детство научило ее холодному расчету, недоверию к окружающим и скрытности. Многие, знавшие Екатерину еще в папском дворце, отмечали во взгляде девочки острый, болезненный ум и металлический холод. Спустя много лет, узнав о смерти Екатерины, известный французский историк Жак Огюстен де Ту воскликнул: «Нет, умерла не женщина, умерла королевская власть».

В 1533г. состоялась, наконец, свадьба Медичи и Генриха Орлеанского, сына французского короля Франциска I. Молодым было по четырнадцать лет. Едва успели отгреметь свадебные фанфары, как ветреный муж уже находился у Дианы де Пуатье. Все двадцать лет, пока царствовал Генрих, при французском дворе фавориткой оставалась неизменная Диана. Муж презирал Екатерину, считая ее непривлекательной. Он был недостаточно проницателен, чтобы разглядеть за простеньким личиком золотую головку. Однако она не была очень этим огорчена, так как в первые годы еще не вмешивалась в государственные дела и жила исключительно для удовольствия в кругу преданных веселых дам, так называемой «маленькой шайки», занимавшейся только охотой, выездкой, балами…

Екатерина Медичи терпеливо ждала своего часа, не обращая внимание на оскорбления, презиравшего ее двора. Прекрасная любовница мужа была на двадцать лет старше его, и самым ужасным оскорбление для Екатерины было предположение, что Диана де Пуатье симпатизирует ей.

Действительно, эта красотка была добра к ней, всегда стремилась защитить пухлую маленькую флорентийку от наглых насмешников. И это, с точки зрения Екатерины, было самое ужасное – она-то ненавидела эту женщину, похитившую сердце ее мужа задолго до того, как Генрих узнал о существовании Екатерины, примерно за шесть лет до того, как Диана убедила Генриха все-таки заключить брак ради блага Франции.

Екатерине Медичи довольно тяжело приходилось в первые годы супружества – десять лет у супругов не было детей. А отсутствие наследников делало Екатерину до какой-то степени полузаконной женой короля, ибо над ней постоянно нависала угроза развода.

Официальная версия в истории известна: якобы Генрих имел некоторую патологию, потом согласился на операцию и почти через одиннадцать лет напряженного ожидания дети посыпались как будто из рога изобилия. Екатерина родила, не много не мало, десять сыновей и дочерей.

Некоторые историки в «чудесном исцелении» Генриха видят обычный женский обман и даже пытаются привести доказательства. Но как было на самом деле, мы, вероятно, не узнаем уже никогда.

На первый взгляд кроткая, приветливая Екатерина мало вмешивалась в жизнь двора. Однако в голове этой хорошенькой женщины теснились самые честолюбивые планы. Она понимала, что начисто лишенный честолюбия Генрих, поглощенный любовью к Диане, не станет сражаться за престол, тогда как старший сын Франциска I, Франциск имел прекрасное здоровье и собирался жить долго.

Исторические летописи французского двора, конечно, умалчивают о подлинных виновниках последующих событий, но факты таковы: в жаркий августовский день принц выпил стакан воды со льдом и тотчас же умер. Отравления никто не отрицал, но подлинных виновников убийства установить не удалось. Понятно, что более всего смерть Франциска была выгодна семейству Медичи, а уж оно, это семейство, толк в ядах знало. Однако поведение Екатерины при дворе не давало ни малейшего повода к подозрениям.

К моменту коронования Генриха Екатерине было под сорок. Она была уже зрелой дамой, понимающей толк в интригах двора, но престол не увеличил ее власти. По-прежнему сердцем мужа управляла всесильная Диана. Изредка Екатерина одерживала мелкие победы над своей соперницей: пыталась ее компрометировать в глазах короля, подыскивала ей замену – все-таки фаворитке уже исполнялось шестьдесят лет, однако Медичи по-прежнему оставалась на задворках основной политической борьбы. Она могла только наблюдать, а вмешиваться у нее не хватало сил.

Надо сказать, что деятельная натура Екатерины проявилась в том, что королева собрала при дворе весь цвет европейского искусства, она охотно покровительствовала талантам и протежировала начинающим. Увлекалась она и астрологией. Именно Екатерина пригласила во дворец знаменитого Нострадамуса, который, по преданию, и предсказал случайную смерть короля:

За долго до этого знаменитый итальянский астролог Лука Гаврико возвестил, что король умрет на сороковом году жизни, и причиной тому послужит дуэль. Это предсказание вызвало насмешку, так как у королей дуэлей не бывает.

Смерть Генриха, действительно, была нелепой.

29 июня 1559г. около дворца Турнель состоялся турнир. Король облачился в цвета Дианы де Пуатье и дрался храбро, но копье графа Монтгомери ударило короля по голове. Он защищался копьем, древко его не выдержало, расщепилось на несколько лучин, и одна из них влетела в правое глазное отверстие шлема.

Брантом рассказывает, что король еще дышал, когда Екатерина Медичи приказала Диане удалиться от двора, отдав прежде драгоценности, подаренные фаворитке королем.

Солнце Дианы да Пуатье закатилось в тот же день, когда умер Генрих.

Так благодаря трагической случайности Екатерина получила вожделенную власть.

Однако она так и не стала королевой: ею оказалась маленькая красотка по имени Мария Шотландская, каждым поступком которой руководила семья ее матери – могущественный дом Гизов.

Формально на престол взошел сын Екатерины – шестнадцатилетний Франциск II, так как слабоумный король, был под каблуком у своей жены, то Гизы управляли и им, однако фактически Екатерина столкнулась с тем, что семейство Гизов, благодаря еще Диане захватило все ключевые посты. Екатерина, сжав зубы, начала строить интриги против растущей власти Гизов – никто не смел, оспаривать власть дома Валуа!

С убитой горем соперницей Екатерина поступила милостиво – вновь в королеве говорила не обиженная женщина, а расчетливая властительница. Зачем сражаться с уже никому не нужной старой женщиной? Но зато Гизам теперь предстояло дать бой.

Она нашла себе союзника в лице верного друга Франсуа Вандома, которого искренне полюбила, однако честный, независимый Вандом проиграл войну с Гизами. Под страхом смерти Екатерина вынуждена была сначала отправить союзника в Бастилию, а потом на тот свет. Для нее существовал особый кодекс чести – прав только победитель, а ради власти она всегда была готова пожертвовать кем и чем угодно.

Положение королевы осложнялось еще и тем, что ее правление совпало с обострением религиозного противостояния протестантов и католиков. С одной стороны, Екатерина, выросшая в папском дворце, благоволила, конечно, к католикам, но влияние Гизов можно было уменьшить, только поддерживая протестантов. Она незамедлительно приняла тактику лавирования и натравливания одних на других. В атмосфере жестокой грызни она укрепляла постепенно свою власть.

Тем временем, к счастью, умер Франциск II и Марию Шотландскую быстренько спровадили на родину. Но самой же королеве смерть сына ничем не грозила – она достаточно родила сыновей французскому трону. Престол занял десятилетний Карл IX. Екатерина заставила новоиспеченного короля написать письмо в парламент, в котором он просил мать взять на себя дела королевства. Так она стала единоличной правительницей Франции. Этого-то она и ждала все эти годы! Власть! О, это был невообразимо сладкий напиток. Двадцать семь лет пребывала она в тени других, но теперь получила свое.

Ко всеобщему удивлению, она оказалась вполне уживчивой правительницей, стремившейся прежде всего к заключению мира между двумя враждующими фракциями раздирающими Францию. Протестанты спокойно чувствовали себя во Франции, особенно во время правления ее свекра и мужа. Екатерина была достаточно умной, католичкой, чтобы понять – к спасению души ведет не один путь. Когда во главе католической парии оказались Гизы, Екатерина начала поддерживать противоположную сторону, достаточно скрытно, чтобы кто-либо мог упрекнуть ее в протестантизме. Для нее существовали только интересы Франции и правящего дома – она была готова сделать все для их выживания.

Страсть мужа к Диане де Пуатье преподала ей важный урок: красивая женщина может добиться многого от очарованного ею мужчины. Поэтому она начала собирать небольшую группу самых прекрасных придворных дам, которые нуждались в поддержке королевы. Кому-то нужны были деньги, чтобы вести экстравагантный образ жизни, кому-то – поблажки для себя и своей семьи. Екатерина дала понять, что она всегда готова прийти на помощь, но взамен требовала услуг по управлению наиболее могущественными мужчинами при дворе. Ее «летучий эскадрон» пользовался дурной славой, но не настолько, чтобы те, кто оказывался в поле зрения его прекрасных бойцов, могли отказать им в чем-либо.

Имя Екатерины Медичи тесно связано с кровавым событием – резни гугенотов, известной в истории как Варфоломеевская ночь. Двойственная политика Екатерины правела к тому, что она начала терять нити управления происходящим. Решив выдать дочь Маргариту Валуа за протестанта короля Наваррского, Екатерина думала, что таким образом она подтачивает силы своих злейших противников Гизов. Однако, плетя интриги, она сама попала в ловушку, не заметив, как сердцем юного Карла завладел ярый гугенот Колиньи. Он с настойчивостью маньяка склонял мальчика объявить войну Испании, а главное, не побоялся, открыто угрожать королеве. Этого Екатерина потерпеть не могла.

Как бы там ни было свадьба Генриха Наваррского с Маргаритой Валуа была самым ярким событием в истории Франции за последние несколько лет, особенно принимая во внимание то, что невеста весьма недвусмысленно высказывалась против этого брака.

Маргарита Валуа унаследовала сильный характер своей матери-флорентийки Екатерины Медичи, но была гораздо популярнее королевы-матери, так как была стройна, красива и весела. Все парижане – по большинству католики – сочувствовали своей любимой принцессе, которую выдали за гугенота против воли. Не будь их страх перед вдовствующей королевой сильнее любви к ее дочери, юному наваррцу несдобровать. Но на тот момент даже официальный фаворит принцессы, герцог де Гиз, не осмеливался выступить против жениха.

Очевидно, после рождения дочери жена Карла IX, прелестная императрица Елизавета Австрийская, была не в состоянии более рожать, а единственный сын короля от его фаворитки Мари Туше – незаконнорожденный. Официальным наследником становился принц Анжуйский, любимым занятием которого было наряжаться в женскую одежду. Практичные французы не могли ожидать от него чего-либо путного. Таким образом, Генрих Наваррский становился наиболее вероятным претендентом на престол, если, конечно, примет католичество (В этом Екатерина была почти уверена, так как несколько раз побеседовав с Генрихом, она поняла, что тот не религиозный фанатик, а скорее реалист, как и она. Медичи знала, когда придет час, он согласится на ее условия ради французского престола. Она могла поспорить, что он не заставит Францию обратиться в протестантство. Генрих оставался единственной надеждой страны, Екатерина чувствовала, что он станет королем, когда дом Валуа умрет вместе с ее сыновьями. Так сказала ей самая знаменитая парижская гадалка, а в такие вещи она верила.), а его жена – всеми любимая принцесса – станет королевой. Кроме того, этот союз мог положить конец раздирающим Францию религиозным войнам.

Однако Екатерина не могла знать сбудется ли это предположение, и решила предпринять более эффективные меры. Она призвала к себе Гизов и разрешила им обратить свои мечи против гугенотов, чего католики добивались уже давно. Через несколько дней после венчания Маргариты Валуа и Генриха Наваррского в ночь святого Варфоломея и произошла знаменитая кровавая резня. Многие считали, что свадьба это уступка со стороны Екатерины, но сама она придерживалась другого мнения: «Иногда лучше отступить, чтобы разбежаться и подальше прыгнуть».

Затем последовала Варфоломеевская ночь.

Екатерина Медичи добивалась любой ценой мира во Франции, пока в войну между протестантами и католиками не успели вмешаться Испания и Англия. Тогда же, в ночь накануне бракосочетания, она размышляла о новых выгодах положения.

Париж был полон гостей, прибывших на торжество, и среди них было много гугенотов. Они вели себя довольно дерзко, хвастая в тавернах, что они сделают с католиками, когда к власти придет их вождь, король Наварры. Кроме того, влияние лидера гугенотов, адмирала Колиньи на короля Карла все усиливалось. Только в тот день он уже дважды принимал решения в пользу партии Колиньи – и это было не впервые! Колиньи должен был быть устранен, решила Екатерина. Она надеялась, что как только это произойдет, король снова окажется под ее влиянием и протестанты утихнут.

Двадцать второго августа на адмирала Колиньи, возвращавшегося домой из Лувра, было совершено покушение неподалеку от его собственного дома – в него стреляли. К сожалению, оказались свидетели, показавшие, что выстрел был произведен из дома, принадлежавшего герцогу де Гизу. Самого покушавшегося так и не нашли.

Присутствовавшие на торжествах в Париже гугеноты были в бешенстве, и королю потребовалась мобилизация всей гвардии, чтобы сохранить порядок. Париж кипел от ярости – представители враждующих фракций повсюду оскорбляли друг друга и даже обменивались ударами. Генрих Наваррский, принц Конде и Колиньи напрягали все силы в попытках сдержать недовольство своих людей.

По-видимому, в глубине души Екатерина, как хитрый и коварный политик, надеялся, что вожди обоих лагерей перережут друг друга, но католики оказались энергичнее, сплоченнее. В ночь с 23 на 24 августа 1572г. только в одном Париже погибло 2 тысячи гугенотов. Адмирал Колиньи был смертельно ранен и вскоре умер.

Варфоломеевская ночь принесла Екатерине неожиданные политические дивиденды. Ее приветствовал король Испании, а папа Григорий XIII приказал иллюминировать Рим, выбил медаль в честь великого события и отправил поздравление «христианнейшему королю и его матери» в Париж.

Но радость Екатерины была недолгой. Неожиданно против ее политики восстал король. Он открыто обвинил мать и брата в кровавой расправе, и в его словах пусть неумело, но сквозила угроза. Екатерина попыталась влиять на Карла лаской, принуждением, убеждением, однако все было тщетно. Неприязнь Карла к жестокой матушке росла с каждым днем. Екатерина начинала понимать, что в ней больше не нуждаются, а этого сильная властная женщина допустить не могла. Она, стиснув зубы от боли, приняла решение. Через неделю Карл почувствовал себя плохо, слег, пришлось вызвать священника.

Французская корона перешла к третьему сыну Екатерины – Генриху Анжуйскому. Королева из рода Медичи по-прежнему крепко сжимала в своих руках бразды правления. Однако и новый монарх принес матери лишь одни огорчения. Вопреки желаниям Екатерины он решительно отказался от брака с английской королевой Елизаветой и женился на Луизе Лотарингской, дочери графа Водемона из дома ненавистных Гизов. Но свадьба была только прикрытием для Генриха, в женских ласках он не нуждался, а значит, и не мог произвести на свет наследников. Постаревшую Екатерину это обстоятельство серьезно расстраивало.

В королевстве же назревал новый этап борьбы между протестантами и католиками. Превозмогая болезни и усталость, Екатерина готовилась к новой битве, когда пришло известие, что умер самый младший сын из рода Валуа – Франциск, герцог Алансонский и Брабантский. Это был страшный и последний удар по королеве. Маргарита жила отдельно от мужа и не имела детей от ненавистного Генриха Наваррского.

Судьба жестоко обошлась с Екатериной Медичи, словно мстя за ее ненасытное властолюбие. Десять детей родила она, но, несмотря на это, на ней закончилась династия французских королей Валуа. Она как будто стала проклятием этого рода, принеся Молоху честолюбия и свою жизнь, и жизнь своих детей.

Генрих III даже не позаботился похоронить мать достойно. Тело ее было брошено в общую могилу с нищими и бродягами. Сам же Генрих скончался спустя несколько месяцев.

Иоанн IV Грозный

Еще в сталинские времена наш знаменитый антрополог и скульптор академик Герасимов, восстанавливавший лица по черепам, задумал вскрыть гробницу легендарного Ивана Грозного. Герасимов хотел не только воссоздать портрет легендарного царя, но ответить на вопрос: как он умер? Был ли он убит, как гласит легенда, или, говоря словами поэта, «к стыду людей, он умер сам»?

Но не захотел Сталин. То ли бывший ученик духовной семинарии не забыл историю с гробницей Тимура (когда через три дня после вскрытия тем же Герасимовым могилы, как и предупреждали старики узбеки, началась война – Гитлер напал на Россию) и теперь избегал нарушать покой царей-демонов, то ли, что, скорее всего, попросту не захотел тревожить покой любимого героя и Учителя.

Его гробницу вскрыли уже после смерти Сталина – в 1963г.

На смертном одре царь Иван принял схиму – высшую ступень монашества – и в гробу лежал в рясе и куколе.

Герасимов восстановил лицо по черепу, и старик с хищным крючковатым носом и сладострастным, презрительным «карамазовским» ртом глянул из небытия…

Отец – Василий III умер, когда мальчику было всего три года, через пять лет умерла и мать – Елена Глинская, отравленная боярским ядом.

В небрежении, в дальних комнатах дворца растет забытый отрок, но он все видит, все запоминает. И опишет потом свое жалкое сиротство: как воровали Шуйские царские золотые сосуды и перечеканивали на них свои имена… Запомнит и жалкую шубу, в которой впервые увидел Андрея Шуйского, – ветхая была, зато потом в какой роскошной шубе хаживал князь из царских кладовых украденной! И то, как, унижая мальчика, клал Иван Шуйский ноги на кресла, где сиживал его отец, как садился на кровать, где он умер… Все запомнит мальчик, которого (как и многих будущих кровавых диктаторов) горько унижали в детстве.

Он уже знал: это они отравили его мать, они отняли у него кормилицу Аграфену и постригли ее в дальний монастырь только потому, что она была сестрой несчастного Телепнева любовника матери и человека который должен был стать опекуном маленького Ивана. И самого князя, любившего его, они в оковах голодом заморили.

Кровь вокруг… Кровь и Власть.

С трех лет, после смерти отца, он уже присутствовал на приемах послов – маленькая кукла в царском одеянии. И первое его детское видение: он – повелитель… смирение поклоны… И после смерти матери бояре по-прежнему выводят его к послам, надев на него дорогие одежды, чтобы потом отправить в темноту и холод нетопленных покоев. Они дрова и свечи ему жалели…

Он много читал. И станет образованнейшим государем в Европе. Первое, что он усвоил: князья и бояре – воры, ограбившие не только его казну. Они посмели похитить власть, от бога данную его роду.

При нем же ожила величавая мистическая идея… Был первый Рим – Рим кесарей. Погиб. Потом была Византия – наследница того Рима. Погибла. А теперь есть град Москва, где правят наследники властителей обоих павших империй. Москва – третий Рим и последний, ибо четвертому Риму уже не бывать. И «венец Мономаха», лежавший в сокровищнице его предков, ждал великого властителя, который первым будет венчаться в нем на царство, первым объявит себя царем Руси.

И вечно полуголодный, заброшенный мальчик знал: этим первым венчанным московским царем будет он. И он вернет на Русь время великих воинов, древних князей-завоевателей!

С детства он «стал святым для самого себя»…

И не заметили бояре среди своих драк – кукла-то выросла! Теперь это был высокий отрок с тонким крючковатым носом и смуглым лицом – наследство византийских предков.

«Волчонок вырос», – говорили они потом. Не понимали, откуда совсем другой зверь появился во дворце?

Тогда-то он и показал боярам, кто вырос. «Вот тогда-то бояре и начали иметь страх Государя», – напишет современник. Их наглость, небрежение как по волшебству сменились лизоблюдством и угодничеством.

Но он знал: чтобы стать грозной, Власть должна быть и ветреной. Тогда она родит истинный страх, а следовательно, и повиновение…

Своими тогдашними забавами напоминал он юного Нерона. Орава всадников – Иван, окруженный толпой молодых собутыльников, – с гиканьем несется по Москве. Играют – стараются раздавить попавших под копыта горожан. Как на охоте, загоняют молоденьких женщин и, привезши во дворец, насилуют. Это тоже игра… И вмиг ставшие холопами бояре угодливо славят страшные забавы – пусть веселится Государь!

На семнадцатом году жизни Ивана следуют два венчания.

16 января 1547г. произошло великое. В успенском соборе митрополит возложил на него венец – ту самую легендарную «византийскую» шапку Мономаха. Мечта сбылась. На Руси появился царь.

Но титул Великого князя всея Руси он себе тоже оставил. Царь и Великий князь… Так он обвенчался с Русью.

И уже через полмесяца – второе его венчание. Анастасия – первая из Романовых, взошедшая в царский дворец. Молодая жена – счастливый выбор! Иван жил страстями, а тогда была страсть к юной жене, радостной, ровной и мудро религиозной. Она, жившая по-Божьи, помогла его душе. Ушли Нероновы забавы. Любовь, прощение, чтение Евангелия – тогда он этим жил. Был мудрый царь, ответственный за народ, прекрасный и чистый душой и телом… Брак с Анастасией, вся их тринадцатилетняя жизнь останется великим временем для Руси.

Но нет, он ничего не простил: ни убийства матери, ни утеснений детства.

А пока шли его реформы. Вместо устаревших неясных законов он создавал первый Судебник – свод законов государства Московского.

Отныне всякому поместью, которым владел знатный человек, по закону соответствовала определенная служба. С каждых пятидесяти десятин землевладелец должен был выставить ратника на коне, да еще и запасную лошадь в придачу, или откупиться. Теперь, уже по закону, все знатные люди были объединены главным – военной службой Государю.

Попытался он урегулировать и отношения с церковью. Только в некоторых городах монастыри в случае войны выставляли ратников. Между тем земли у церкви становилось все больше – уже треть государства находилась в ее руках. Умирая, грешные люди старались замолить свои грехи и часто отдавали монастырям свои владения.

Иван навсегда запомнил, как свешено служители ловчили, как изводили его уловками и, главное, не боялись его гнева. Он требовал от них вернуться к праведной жизни и отдать такую нужную государству землю! И когда в нетерпеливом бешенстве он захотел обличить иерархов – Сильвестр один из попов не дал. Поп стал объяснять ему сложности церковной жизни, требовать терпимости: «Церкви нельзя грозить!» Сильвестра поддержала царица.

Иван часто оставался один против всех. И он сдался… Пока.

А потом пала последняя узда, сдерживавшая его страсть, – умерла Анастасия. Ее смерть разделила Иваново царствование: как когда-то женитьба на ней была началом великого и светлого, так сейчас ее уход стал началом явления нового царя.

Анастасия умерла от болезни, оставив Ивану одного сына. Но он, видевший столько боярских злодейств, должен был заподозрить – бояре отравили! Хотя, когда Анастасия закрыла глаза, никаких обвинений никто от него не услышал.

Тогда он не посмел… Тогда была только скорбь – нечеловеческая, яростная. Ушла единственная, которую он смог полюбить, которая его понимала и любила. Не боялась – любила. Следующие будут боятся…

В последствии, решив обвинить врагов своих в отравлении Анастасии, Иван напишет князю Курбскому: «За что с женою вы меня разлучили? Если бы не отняли юницы моей… Кроновых жертв бы не было».

Кронос – кровожадный отец Зевса, пожиравший своих детей… Теперь и он будет пожирать вверенных ему детей – потомков великих родов.

Уже вскоре после ее смерти начались Кроновы жертвы.

Похоронив любимую жену, Иван скорбел, но по-царски. Новый брак открыл великие возможности венценосному вдовцу.

Новой владычицей стала черкесская царевна Мария Темрюкова. «Черная женщина» – с черными волосами, с глазами словно горящие уголья, «дикая нравом, жестокая душой»… Восточная красота, темная чувственность и бешеная вспыльчивость… Во дворец пришла Азия.

В начале зимы 1564г. Москва неожиданно узнала, что царь едет куда-то с ближними своими дворянами. Царь уехал сначала в село Коломенское. Оттуда перебрался в село Тайнинское и наконец в Александровскую слободу, где и остановился окончательно. В Москве между тем не знали, что думать о таинственном путешествии государя; все ждали чего-нибудь чрезвычайного и, без сомнения не радостного.

Вернуться в Москву царь желал только на определенных условиях. В течении месяца эти условия оставались тайной. Только 2 февраля Иван вернулся и предложил устав «опричнины», сущность которого сводилась к тому, что царь избирал себе тысячу телохранителей и объявлял своей личной собственностью несколько богатых городов, а так же улиц в Москве.

Скоро стало ясно, что Иван предает всю Россию в жертву своим опричникам: они были всегда правы во всем. Опричник мог теснить и грабить соседа, а в случае жалобы брал с него пеню за бесчестие.

Чем больше государство ненавидело опричников, тем более государь имел к ним доверенности. «Затейливый» ум царя изобрел достойный символ для своих ревностных слуг: они ездили всегда с собачьими головами и с метлами, привязанными к седлам, в знамение того, что грызут лиходеев царских и выметают измену из Земли Русской.

Так делилось не успевшее окрепнуть, великой кровью народной недавно объединенное государство. Вся страна – делилась! Из опричнины изгонялись бояре и не взятые в опричники служилые люди. Им давались другие вотчины и поместья – в Земщине.

Опричнина – это жизнь без изменников-бояр, без «добрых и сильных». Недаром в письме Курбскому Иван грозил: «Найдутся вельможи у меня и опричь вас…»

В последствии историки увидят в этом главный смысл опричнины – в изгнании бояр. Дескать, отбирая земли, изгоняя с них прежних владельцев на места пустынные и бедные, царь подорвал боярское землевладение, разорил потомков удельных князей и княжат… Но удивительная вещь – все оказалось совсем иначе! Александр Зимин и другие блестящие наши историки доказали: большинство ненавидимых царем князей и княжат «благополучно перешло в следующий, XVIIв. богатыми землевладельцами!» А казни и конфискации земель коснулись лишь одной, но очень определенной группы знати – бояр и князей, связанных с удельным князем Владимиром Старицким.

Неужели опричнина, это «странное учреждение», вся кровь, все разделение земли было задумано, чтобы посчитаться с безвластным, жалким князем Владимиром? Тогда Иван воистину «безумный мятежник в собственном государстве!» но нет, не тот характер, и ум другой – пытливый, изощренный и страшный. Тут своя задумка была… И нелегко опричнина далась царю – недаром по возвращении из Александровской слободы «неузнаваем стал». Все волосы потерял, будто нервное потрясение пережил – от тяжелого решения…

«Тиранство, – говорит Карамзин, – созрело в эту эпоху, но конец был далек». В Торжке, в день ярмарки, опричники завели ссору и драку с жителями. Царь объявил последних бунтовщиками, велел мучить и топить в реке. То же произошло и в Коломне. Не остановили царя просьбы и укоры митрополита, не могли остановить его и бедствия народа. А их было много. В разных областях были неурожаи: люди тысячами гибли от голода. На это царь не обращал внимания, он думал лишь о своих казнях.

Царь был подвержен мании преследования, но проявлялось это пока припадками, не принимая хронического характера.

1 сентября 1569г. умерла царица Мария, с которой царь перед ее смертью сильно ссорился. Не болела – вдруг умерла. И почему-то вослед за ней был торопливо казнен ее брат... Царь, естественно, обвинил бояр в отравлении жены. Россия облачилась в траур, во всех городах служили панихиды и раздавали милостыню.

В октябре 1571г Иван женился на Марфе Собакиной из коломенских богатых вотчинников, но уже через три недели она умерла. Царь поспешно объявил, что она была очень больна, хотя и было это невероятно – царскую невесту осматривал опытный лекарь.

В четвертый раз жениться он не мог по церковному уставу, но иерархам пришлось смириться – наложили на царя епитимью и позволили… Уже в апреле 1572г. он женился на Анне Колтовской. Не прошло и полу года, как красавицу отправили в монастырь.

В 1575г. пятая жена, Анна Васильчикова, умерла всего через год после свадьбы, и женолюбивый царь стал опять свободен. В шестой раз (уже без венчания) он взял в жены вдову дьяка Василису Мелентьеву. Ее он вскоре постриг в монахини, так как заметил «смотрящу на Ивана Девтелева князя, которого и казнил». Василиса приняла эстафету смерти от предыдущих жен – вскоре умерла.

Очередной «Крупной» жертвой его был князь Владимир Андреевич. Шестнадцать лет таил царь злобу, и наконец она разразилась. Случилось это при следующих обстоятельствах. Князь Владимир ехал в Нижний Новгород через Кострому, где граждане и духовенство встретили его с крестами и хлебом-солью, изъявляя любовь свою. Узнав об этом, царь велел привести костромских начальников в Москву и казнить их. Владимира он ласково пригласил к себе, с женой и детьми. В трех верстах от слободы их схватили и повели к Ивану. «Вы хотели умертвить меня ядом, – сказал Иван, – пейте его сами!» Подали отраву. Владимир простился с супругой, благословил детей и выпил яд, то же сделали жена его и сыновья.

Новгород, униженный и обезличенный еще при деде Грозного, «сохранял еще некоторую величавость», основанную на воспоминаниях старины и на некоторых остатках ее в гражданском устройстве. Это беспокоило царя. Весной 1569г. он вывел из города 150 семей и переселил их в Москву. Это не предвещало ничего хорошего.

Гроза действительно скоро разразилась.

В декабре царь со старшим сыном, дружиной и со всем двором выступил из слободы, миновал Москву и пришел в Клин. Здесь на первом этапе, он велел своим воинам начать убийство и грабеж, хотя клиничане не подавали ни малейшего повода, чтобы их могли счесть за врагов тайных или явных. Дома и улицы наполнились трупами, не щадили ни женщин, ни младенцев. От Клина до Городни дорога усыпалась трупами «всех встречных». Дальше были разорены и ограблены Тверь, Медный, Торжок, Вышний Волочек и все места до Ильменя.

Наконец 2 января многочисленная дружина вошла в Новгород, окружив его со всех сторон заставами, чтобы ни один человек не мог спастись бегством. Опечатали церкви, монастыри в городе и окрестностях, связали иноков и священников. Опечатали также дворы всех богатых граждан; купцов, приказных, жен и детей стерегли в домах. Ждали прибытия государя. В января царь вступил в Новгород. На Великом мосту его встретил архиепископ. Иван отказался принять благословение.

Начался суд над новгородцами.

Ежедневно приводили к Ивану, восседавшему на троне вместе с сыном, от пятисот до тысячи и более новгородцев, били их, привязывали головой или ногами к саням, тащили на берег Волхова в то место, где река не замерзала зимой, и бросали с моста в воду целыми семействами. Воины ездили на лодках по Волхову с кольями, баграми и секирами: кто из брошенных в воду выплывал, того кололи или рассекали на части. Убийства продолжались пять недель и закончились общим грабежом: Иван с дружиной объехал все монастыри вокруг города, захватывая повсюду казну. Разрушение Великого Новгорода продолжалось около шести недель. За эти недели погибло около 60 тысяч человек. Волхов, запруженный телами истерзанных людей, долго не мог пронести их в Ладожское озеро, и болезни довершили казнь царскую, так что священники в течение 6 или 7 месяцев, не успевая погребать мертвых, бросали их в яму без всяких обрядов.

На основании приведенных данных можно отметить болезненный характер мучительства Ивана. Зло привлекало его к себе и привлекало неотразимо. При определенных формах умственного расстройства такая потребность является доминирующей: она бесконтрольно овладевает сознанием и настойчиво требует удовлетворения. Больному на самом деле легче, когда он причинит кому-нибудь страдание, услышит стоны и крики, увидит кровь. Ему нужно все это, необходимо, и он оживляется, становится весел, шутлив, разговорчив. До казни, до пыток Иван бывал обыкновенно мрачен, желание казнить и пытать являлось в нем сразу, вдруг, и он бросался из-за неоконченной трапезы в застенок.

У царя был личный астролог Елисей Бомель. Он готовил яды, которые избавляли Ивана от лишних казней (и, видимо, от некоторых из жен), но и самому царскому любимцу не была уготована долгая жизнь, Иван сжег его.

Но из этого не следует, чтобы Иван был хронически болен. Болезнь окончательно сломить его могучего организма не могла. Находили периоды «жестокой мрачности» и исчезли, оставив за собой полосу крови и запах поджаривавшихся на углях живых тел. Казни и пытки обновляли дух его, и чем дальше, тем на все более и более короткое время.

В 1572г. царь вдруг уничтожил опричнину. Почему? Быть мажет, опричнина просто надоела ему; быть может, ожидая смерти, он на самом деле хотел сделать что-нибудь хорошее. Как бы то ни было, с этого года исчезает слово «опричнина», и опальная земщина получает прежнее имя Россия.

Царь делал что хотел, и доказательством этому – духовный собор 1588г, когда по его настоянию немалая часть монастырских имений отошла в казну. Несмотря на бедствия России, он вел обычный образ жизни и достигши 50-летнего возраста, в седьмой раз женился на – Марии Нагой. Пиры и придворные празднества развлекали его и давали ему возможность рассеивать свое мрачное настроение.

Бесконечно меняя русских жен, Иван не уставал мечтать о династическом браке. После неудачного сватовства к польской принцессе, решил он попытать счастье с принцессой шведской.

Пытался он породниться и с английской династией.

Все началось с попыток англичан захватить торговлю с Россией. В Лондоне была основана Московская Компания, и, хотя несколько ее судов погибли (два потонули у берегов Шотландии и два в Белом море), торговля началась.

Царь решил использовать этот великий торговый интерес англичан. Обожавший писать Иван начал забрасывать посланиями-предложениями английскую королеву Елизавету: «Отныне Англия и Русь должны быть во всех делах заодно». Он предложил заключить договор: королева должна запретить своему народу торговать с его врагами – поляками, позволить выехать в Московию корабельным мастерам «и везти им с собой на Русь пушки и оружие». И еще был примечательный пункт договора: «Если кто-нибудь, Иван или Елизавета, по несчастию своему вынужден будет оставить свою землю, то может жить в государстве другого без страха опасности, пока беда минует и Бог переменит его дела…»

Это был параноический страх возмездия…

Елизавета привыкла умело отказывать искателям ее руки. Она сообщила очередному претенденту, что решила остаться девственницей, ибо обручена со своей нацией. Пеликан, вырывающий из собственной груди куски мяса, чтобы накормить голодных птенцов, – вот символ ее жизни во имя своего народа… Логику королевы, любившей говорить подданным: «Может быть, у вас будет государь куда более выдающийся, но никогда не будет более любящего», – вряд ли возможно было понять Ивану, распоряжавшемуся жизнью и смертью своих подданных по собственному усмотрению.

От «королевского отказа» Иван пришел в обычную ярость и отправил послание, где объяснял ей, кого она отвергла! Он – природный Государь, владеющий людьми, как холопами, а «твои бояре с моим послом все о торговых делах говорили… неужели мимо тебя твои люди государством владеют?» – саркастически спрашивал царь и заканчивал письмо знаменитой фразой: «И ты пребываешь в своем девическом чину как есть пошлая (простая) девица». В этом обличении позднего девичества королевы звучала наивная злоба отвергнутого жениха.

Великая трагедия вскоре заслонила матримониальные заботы. Иван убил собственного сына. Страшнее возмездия быть не могло.

Рассказ о том, как Иван в порыве гнева смертельным ударом посоха сразил любимого сына, – легенда. Иван не просто убил – он убивал… Боярин Борис Годунов, который пытался вмешаться, был весь изранен, а сам царевич несколько дней болел после зверского избиения и только потом умер. Вскрытие могилы это подтвердило: череп молодого Ивана был так разбит, что восстановить лицо оказалось не под силу Герасимову

Это зверское избиение опровергает известную версию, будто убийство случилось из-за пустяковой ссоры: царь сделал замечание жене Ивана за неподобающий туалет, сын вступился, а отец в припадке ярости ударил его…Чтобы так убивать, нужны были серьезные мотивы.

Впрочем, из того глухого времени дошли до нас иные версии – о них писали современники. Постоянный маниакальный страх, владевший деспотом, заставил его подозревать даже сына. Царя пугало, что сын так похож на него, что смеет он осуждать его действия. Он уже носил в тайниках души ужасную мысль: его сын замышляет против него… И оттого ничтожный повод – ссора из-за жены – вызвал бешеный гнев.

Кровь покорно умирающего сына вернула несчастного царя к реальности: его безумие оставило страну без наследника. Младший сын Дмитрий лежал в колыбели, а на трон после него теперь должен был сесть второй сын Федор – жалкий карлик с «семейным» крючковатым носом…

Теперь он видел сына во сне, просыпался с мыслью о нем, кричал и плакал. Таково было Божье наказание.

В 1584г. пришла смерть и за Иваном. Он вдруг весь распух, и внутренности у него начали гнить. Но и на смертном одре он продолжал свое актерство, эти «карамазовские» выходки…

Накануне его смерти жалкий и очень добрый сын Федор послал жену свою утешить отца на смертном одре. И летописец расскажет: «Она в ужасе бежала от царского сладострастия». Как хохотал Иван, представляя постное лицо сына-святоши, которого он жалел… и ненавидел.

Над Москвой появилась комета – вечная предвестница смерти кесарей. И он понял: умрет. Но все цеплялся за горестную свою жизнь. Во дворец были собраны астрологи, но и они предсказали смерть Государя.

Однако 17 марта наступило облегчение. Он принял ванну и сел за шахматную доску с верным Богданом Бельским. Царь уже подумывал о казни лжецов астрологов, когда внезапно его настиг удар…

Были слухи: будто царь был отравлен уставшими от его злодейств боярами. Вскрытие гроба не подтвердило, но и не опровергло версию убийства. В останках царя было сильно повышенно содержание ртути, но это могло быть результатом приема лекарств против дурной болезни, от которой, возможно, и сгнил грешный царь…

Когда Иван умер, он оставил великую державу. Оставил он и нищее закабаленное крестьянство – как всегда на Руси, мужик и земля заплатили за все царские войны.

Это была мощная деспотия: Страх и Повиновение царили внутри великой державы.

Но уже вскоре его государство потонет в смуте.

Впрочем, англичанин Флетчер, приехавший на Русь сразу после смерти Ивана и заставший там еще могучее государство, отчего-то предрекал, что непременно возникает здесь вскоре гражданский пожар. И князь Курбский в одном из писем царю писал: «И обагренный христианской кровью, погибнет весь дом твой». Если бы знал он, как оказался прав…

P.S. И грозный Ученик грозного царя, говоря о причинах Смуты, обращался к царствованию Учителя: Сталин считал, что его любимый царь «недорезал до конца» мятежных бояр…

Дорезал! До того дорезал, до того довел Иван свою «селекцию топором», что остались вокруг трона одни жалкие молчальники, способные лишь к подковерной борьбе, забывшие навсегда, что такое достоинство, могущие лишь угодничать и предавать, предавать…

И наследники эти доведут страну до такого срама, такое разрушение государства устроят, что страшные Ивановы времена покажутся людям благодетельными. И уже в XVIIв. кровавого царя будут звать «Благочестивым, Храбрым» и почтительно – «Грозным».

Но история, как говорил русский писатель, «памятливей людей». История запомнит – «Мучитель»…