Как празднуют свадьбу в Хакасии

Хакасы не заключали браки между представителями одного сеока или, начиная с XIX в., одной фамилии. Однако разрешалось бракосочетание в близкой степени родства по женской линии. Два брата не женились на двух родных сестрах. Два брата не имели права делать свадьбы в один год, так же две сестры не выходили замуж в один год. До тех пор, пока старший брат не женится, младшему не разрешалось заводить семью. В противном случае старший брат будет несчастным. Если женился брат, то сестре в этом году выходить замуж запрещалось. Но если сестра вышла замуж сначала, то брат мог делать свадьбу в этом же году.

Родители присматривали девушку из хорошего рода и из многодетной семьи. Часто жених и невеста до свадьбы не видели друг друга. Слова “жених” в хакасском языке нет, говорят “оол”. Для невесты существует специальный термин “новый ребенок”. Это название связано с тем, что невеста входила в семью жениха на правах нового члена, ибо выделение супружеской пары происходило только через несколько лет после свадьбы. По хакасским обычаям сватали только малолетних детей и вдов, а девушек похищали. Сватовство малолетних детей носило название “чахсыдан алысханы” – брак по-чести. Близкие друзья, хорошие соседи или далекие родственники, когда у одного был мальчик, а у другого девочка, договаривались их сосватать и били по рукам. Иногда существовал сговор родителей еще не родившихся детей, который назывался “туюх худа” – глухое сватовство. Сговор закреплялся словами: “Соединим детей, если у одного родится дочь, а у другого сын!”. Обменяем ездовых лошадей, если у обоих будут мальчики или девочки! Свахи в таком случае друг друга называли “пил худагай” – поясничная сваха, т.к. считалось, что у обоих дети еще “на пояснице”. По обычаю женщине, у которой дети обзавелись семьями, уже запрещалось быть свахой. Даже серьги нельзя одеть матери на свадьбе своего сына, иначе жених будет морально подавленным. Однако при сватовстве малолетних этот запрет еще не имел силы. Когда дети достигали трех – или пятилетнего возраста, то родители мальчика приезжали с подарками к родителям девочки. Первый приезд сватов обычно бывал летом и назывался – “вино спроса”. Привозили семь торсуков вина и семь туш баранов. Сваты, зайдя в юрту, не садились, отец мальчика, кланяясь в ноги хозяину, говорил традиционную формулу: “Мы пришли для того, чтобы раскрыть череп и обменяться мозгами. Мы пришли для того, чтобы вспороть грудь и обменяться сердцами”. Если родители девочки были согласны, они обменивались поцелуями и, обменявшись чашами, выпивали вино. Второй приезд сватов был осенью и носил название – “вино с сережками”. Родители мальчика дарили девочке коралловые сережки, которые одевались ей в уши. С этого времени девочка считалась засватанной. На следующий год весной родители мальчика устраивали угощение “малый пир”. Сваты приезжали с незначительными подарками и бочонками вина. Отныне с каждым годом количество подарков, вина и мяса должно увеличиваться. Следующий приезд был осенью и назывался – “волосатое” застолье. Кроме вина и мяса привозили в подарок одну овцу живьем, “в волосах”. Затем весной приезд сватов называли – “голое” застолье. Вместе с вином и подарками доставляли “голую” тушу барана, у которого не отрезали головы и конечностей. Родители мальчика, проявляя большое уважение к свату, на застолье подносили ему отваренную голову барана. С этого времени и до совершеннолетия детей родители мальчика каждый год весной и осенью привозили угощение сватам, которое называли – “весеннее и осеннее вино”. Когда дети достигали 15-17 летнего возраста, родители приезжали весной договариваться о женитьбе сына. Этот приезд носил название – “помолвка” и бывал за три года до свадьбы. Следующий приезд осенью именовался “застолье с быком”. Тушу быка без трех конечностей расчленяли по суставам и привозили на санях в подарок родителям девушки. Здесь выбирались специальные люди, которые считали все кости у привезенного быка. Если недосчитывались всех костей, это считали за оскорбление. Потом весной делали угощение – “вино с табаком”. Помимо большого количества бочонков вина, родители жениха привозили свату в подарок орнаментированную хакасскую трубку и вышитый кисет с табаком. Осенью угощение носило название – “масляное застолье”. К родителям девушки привозили до девяти котлов топленного масла, столько же кожаных мешков с хакасскими сырцами и столько же мешков сыра. Следующий весенний приезд был известен как – “вино с талканом” или “застолье с талканом”. Родители жениха готовили девять котлов ячменного и черемухового талкана. Сверху талкан заливали топленым маслом толщиной в 3-4 пальца и замораживали. Мать девушки разрубала замороженный талкан пополам, и все смотрели толщину масла. Если его было меньше толщины двух пальцев, то родители жениха прослывали скупыми. К началу XX в. вместо девяти котлов привозили уже один котел и восемь маленьких казанков. Большой котел талкана отец девушки оставлял у себя, остальные посылались в гостинец родственникам и в первую очередь дяде невесты по матери – «тайны». Затем осенью делалось угощение – «пир в честь получения лошади за голову невесты».

Жених проводил коня «пас ат» без седла, но в серебряной уздечке и вручал отцу девушки. Последний дарил парню шелковый кушак. Окончательное угощение делалось весной в год свадьбы и называлось – «великий пир или великое застолье». Сваты приезжали с большим количеством вина и конкретно договаривались о проведении свадьбы. Согласно хакасским традициям, свадьбы справляли летом перед сенокосом, когда трава подрастала на длину одного мухура и обязательно на третий или пятый день новолуния.

При сватовстве брака «по-чести» заключительным обрядом был своего рода девичник – «теенджек». За неделю до свадьбы невеста собирала своих подруг, обычно в количестве семи человек. Приглашалось такое же количество парней для ухода за лошадьми девушек. Иногда, в очень богатых семьях, на теенджек собиралось до 30-50 девушек и парней, одетых в лучшие наряды. Невеста и ее подруги обязательно одевали шелковые платья с парчовыми наплечниками, девичьи халаты «сикпен», а на голову – свадебные шапочки. У качинцев такая шапочка называлась «сахпа», у сагайцев – «тагайах». В течение недели вся компания верхом на лошадях объезжала родственников невесты, которые угощали молодежь и делали подарки для свадьбы. Во время теенджека молодежь пела и веселилась. Затем эта кавалькада возвращалась в родительский дом, где вечером устраивали девичий праздник – «хыс тойы». Утром от жениха приезжали свахи верхом на украшенных конях, вместе с обозом вина.

Среди них выбиралась главная – «пас худагай», которая обычно являлась старшей невесткой жениха. Свахи увозили невесту от родителей на собственную свадьбу – «услуг той». Вместе с ней ехали ее родственники и молодежь, бывшие на теенджеке, кроме родителей. По обычаю родители невесты на свадьбе не присутствовали и до года после этого не имели права навещать свою дочь.

Невеста ехала на свадьбу верхом на своем коне, держась за чембур, а ее сестра или старшая невестка вела лошадь на поводу. Лицо девушки до конца свадьбы закрывалось платком. За ней тянули обоз, нагруженный выделенным имуществом , включившим в себя до девяти сундуков с утварью, одеждами, постельными принадлежностями. Все снаряжение для невесты готовила ее мать. Свекровь не выделяла. При браке по чести калым не платился, т.к. окупался указанными подарками и угощениями за многие годы. Это было под силу только байским фамилиям. Основной же формой брака являлось похищение девушки с дальнейшей уплатой калыма. Обычно влюбленные сами договаривались о дне и времени карамчения девушки.

Наутро, после похищения девушки, посылали нарочного к ее родителям, который, не слезая с лошади, объявлял, где находится «потеря». Отец будущей невесты собирал отряд в 20-30 человек и отправлялся в погоню «сургун». Навстречу им выходили родители жениха с вином в руках и, кланяясь, говорили: «Мы виноваты, так как совершили кражу. Теперь дите наше, а голова ваша».

Отец девушки требовал привести к нему дочь. Группа женщин вводила ее в женскую половину юрты и, заслонив собою, подучивал, как отвечать. Если девушка была не согласна, то участники погони «сургун» увозили ее обратно домой. За бесчестье платили штраф 25 рублей. Если дочь подтверждала, что пришла сюда по доброй воле и согласна выйти замуж, то в таком случае приехавшие садились за стол. Затем начинали разговор о калыме. По обычаю цену за девушку назначал ее отец. Калым платили сразу. Глава дома клал требуемые деньги на блюдо, застеленное белым платком. Отец невесты заворачивал деньги в этот платок и отдавал кому-нибудь из членов сургуна подсчитать. Если калым был недостаточным, то по уговору остальные деньги привозили на мировую. У кызыльцев калым платился скотом. Самый бедный давал 3 крупных скотины, а средняк до 9 голов. Полученный калым отец невесты обычно распределял между своими сыновьями и братьями. Все, тко имел отношение к калыму, обязаны были, в свою очередь, участвовать в наделении невесты приданым, которое выделяли ей осенью, года через 2-3 после свадьбы. Приданное по обычаю должно быть немного меньше калыма. Как говорили: «Доля дочери коротка». Вместе калымом отец жениха обязан подарить лучшего коня за девушку, который назывался «пас ат». Баи выставляли два или три «пас ата». Приезжие куражились и требовали лошадь определенно масти. Полученный «пас ат» отец невесты мог подарить своему брату, ятю или даже крестному отцу дочери. В свою очередь, когда невеста приезжала за приданным, она от них получала «изер ат» - лошадь во всем убранстве. Когда, наконец, дела с калымом и «пас ат(ом» были улажены, участники погони сургун требовали от жениха штраф «ат чобаа» - «за пот лошадей» в размере 25 рублей. Эти деньги делились между всеми участниками сургуна.

На следующий день после привоза молодой сагайцы и кызыльцы сразу устраивали праздник по случаю заплетения волос – «малый праздник». Здесь совершался обряд расплетения девичьих косичек и заплетения волос в две косы. У качинцев этот обряд выполнялся на собственной свадьбе – «большой праздник». На празднике «сас тойы» обряд расплетения косичек возглавляла жена старшего брата жениха, или его старшая сестра, или жена дяди по матери. Она получала специальное название – «посаженная мать » и отвечала за все основные ритуалы, связанные с невестой. Она одевала такой же костюм, как и сваха.

С северной стороны юрты родителей из трех березовых жердей, крытых корой, устанавливали свадебный шалаш – «алачых» с дверью на восток. Невеста во время всего праздника «сас тойы»обязана была находиться в этом свадебном шалаше. Здесь же ей распускали волосы и заплетали две косы. Пазыртхан идже находилась у правого плеча, а ее свояченица – у левого. После того, как невесте заплели косы, приносили отваренную правую переднюю голень – “чода” забитого на свадьбу скота. Тонкий конец этой кости обматывали белым платком. Посаженная мать, держав в руке мосол за обмотанную часть, проводила им три

раза по волосам невесты и благословляла: “Пусть волосы будут длиннее колена, пусть косы будут толще этой голени!”. Затем она загадывала: “Онар ба, тискер бе?” – “Удача или невезение?” Молодые люди кричали: “Тискер!” - “Невезение!” . Пожилые говорили: “Онар” - “Удача!”. Все присутствующие желали молодоженам удачной супружеской жизни.

После этого посаженная мать бросала мосол из дверей шалаша в гущу толпы поджидавших молодых парней . Начиналась спортивная борьба за овладение брошенной “чода”. Кто побеждал в этой схватке, тот, как считалось, счастливо женится. Победитель подходил к какому-нибудь старику и говоря: “Поешь сала!”, - засовывал эту кость ему сзади за кушак.

На праздник “сас тойы” резали только овец. Свинину здесь запрещалось употреблять. Огонь в кострах зажигали только от огнива и спичками не пользовались.

Закончив праздник “сас тойы”, готовились к мировой “чарас”. Через неделю родители жениха с двумя-тремя бочонками айранного вина отправлялись к сватам.

Первая называлась – “малая мировая”. На нее приезжали только мужчины, которых частенько встречали кнутом. Здесь платили недостающий калым. Следующий приезд носил название – “большая мировая”. На ней окончательно решали вопрос о проведении свадьбы, о сроках приезда невесты на праздник к родителям, о числе гостинцев для родственников и т.д. когда приезжали в дом родителей невесты, то отец жениха, держа бочонки с вином под мышкой, кланялся в ноги свату и произносил: “Если скажешь “выйди” – буду твоим верным псом, если положишь в огонь – буду твоей головней, если войдешь в воду – буду твоей опорой, если поднимешься в гору – буду твоим посохом, если скажешь “войди в дом” – буду твоей родней!”. Если приехавшие на мировую сумели пройти на почетную сторону юрты, то, согласно обычаю, с ними уже не ругались. Ночевать у сватов не разрешалось. Если приезжали издалека, то шли ночевать к соседям. Все привезенное вино на мировой пить не полагалось. Часть оставляли нетронутой и возвращали домой.

Примерно через месяц или полмесяца после похищения невесты как только провели мировую, делали свадьбу.

На свадьбе совершали ритуал поклонения луне и солнцу. У кызыльцев и сагайцев этот обряд делали на празднике “сас тойы”. После заплетения волос невесте одевали свадебную шапочку “сахпа” задом наперед, косы прятали под воротом платья, а лицо закрывали платком способом “тумах”, т.е. оставляя открытыми только глаза. Пазыртхан идже накрывала молодую суконным халатом и выводила за собой из помещения. Чтобы идущая невеста не оступилась, их поддерживала третья женщина. Перед юртой они делали три круга по движению солнца и поклонялись сначала на восток, потом на юг и затем на запад три раза.

Следующим ритуалом было поклонение домашнему очагу – “отха пазыртханы”. Невесту садили на белую кошму у очага со стороны дверей или с северной, женской, стороны юрты. В голове огня, с почетной стороны находилась мать жениха. Она держала в руках три березовых шампура, на каждом из которых были насажаны по три кусочка сала и по три флажка “чалама” из белой и красной ленточек. Если женился единственный сын, то невесту обводили вокруг очага три раза по солнцу. Если у жениха были еще братья, то девушку сразу садили к очагу. Во время поклонения огню свекровь бросала в огонь березовые шампуры с салом, а два почетных старца, сидящих с мужской стороны и не вдовых, читали благословение:

“Пусть перед очагом находится колыбель! Пусть за очагом будут дрова! Живи до тех пор, пока твои белые зубы не пожелтеют, и черная голова не побелеет!”.

Вечером устраивали пиршество, которое называли – “ночное застолье”. Под этими словами понимается круг пирующих людей, в центре которого стоял большой казан. Для казана в земле выкапывали очаг. Если молодым делалась свадьба в первый раз, то очаг выкапывался крестом. Если парень женился уже второй раз, то очаг выкапывали полукрестом. Огонь в свадебном очаге зажигали только от серебряного огнива. С южной стороны юрты делали мужское застолье, а с северной – женское. Люди садились на постеленную кошму, а вместо скатерти расстилали бересту. Поварами были только мужчины. Разделывать забитый скот надо было обязательно по суставам. Ломать кости запрещалось. На свадьбу обычно на мясо забивали три скотины – коня, корову и овцу. Баи резали пять, семь или даже девять голов крупного скота . Перед тем, как начать застолье, совершали ритуал “оор пус”. Специальные куски горячего мяса с идущим от них паром поднимали несколько раз на блюде вверх для духов местности. Затем их бросали в огонь. На застолье выставляли три казана, наполненных айранным вином, самогоном и водкой. Вино разливали по чащам специальные виночерпии. Молодежь не присутствует на общем застолье, и для них готовят угощение в юрте.

Вечером парни и девушки устраивали гулянье “оол ойыны” – мужской хоровод. Все вставали в круг и, взявшись за плечи и покачиваясь из стороны в сторону, пели песни. Невесту выводила на хоровод пазыртхан идже, но петь песни ей здесь запрещалось.

На следующий день делали утреннее застолье. На нем молодоженам дарили деньги и делали подарки. Начинали с того, что молодые поклонившись огню, подходили к родителям жениха и кланялись в ноги. Держа в руках деревянное блюдо с мясом, они просили: “Мы пришли просить пестрого коня, чтобы ездить в гости. Мы пришли просить белую корову, чтобы из ее молока делать айран. Мы пришли, чтобы просить посуду для продуктов. У нас нет курицы, которая бы кудахтала. У нас нет собаки, которая бы лаяла”. Родители брали с блюда мясо, а вместо него клали деньги. Остальные родственники или клали деньги на блюдо, или называли дареный скот . Затем дядя жениха и близкие родственники по очереди приглашали всех участников свадьбы к себе домой.

Последний, третий день свадьбы носил название – “праздник начала семейной жизни”. На нем оставались только старики и старухи, которые доедали остатки мяса. Здесь разрешалось присутствовать вдовцам и вдовам. Раньше этого времени их на свадьбу не пускали. Вдовам запрещалось одевать наряд свахи и носить серьги. В этот день совершали обряд введения невесты в “большой дом” свекра. Закутанную в два платка молодую проводили по женской половине к очагу родительской юрты. Здесь ее опять посаженная мать поклоняла огню. Затем невеста кланялась в ноги свекру и подавала ему через третьи руки бокал вина. Отец жениха выпивал вино и садился за свой стол, стоящий на почетном месте перед очагом. Невесту садили за маленький столик, находившийся на женской половине. Сюда же приглашался жених. Их впервые садили вместе. На столе ставились две тарелки, куда крошились шашлык из печени лошади и поджаренная жирная колбаса. Последнее блюдо готовили в первый день свадьбы и держали до третьего дня за стропилами юрты. Молодым делали вилки из деревянных рогулек, и они каждый из своей тарелки угощали друг друга три раза. В этот момент один из стариков благославлял: “Будьте примиримы друг другу, как рога коровы, будьте неразлучны, как уши лошади!”. Затем жених из своей тарелки угощал мужчин, а невеста – женщин. Их опять благословляли. Заканчивался этот обряд церемонией открытия лица и показа новых кос. Женщины убирали с головы невесты свадебную шапочку “сахпа”, вытаскивали грудь спрятанные под воротом платья косы, снимали платок и подвязывали его по-хакасски.

В этот день вручали подарок “нандыт” или “чооча” посаженным родителям за их работу. Как уже выше указывалось, ими обычно были дяди по матери и его жена.

Последний этап свадьбы носил название “торгин”. У сагайцев на торгин ехали все, кто был на свадьбе, а у качинцев 3-4 супружеских пары. Среди них обязательно посаженные мать и отец, главная сваха и ее муж.

На торгин обязательно везли девять бочонков вина, которые выставлялись на обозрение во дворе усадьбы сватов. Свадебный поезд на дороге поджидали на конях молодые парни. Двое верховых перегораживали жердью путь и не пропускали процессию. Не обходим был откуп в виде бочонка вина. Сначала вся процессия объезжала аал сватов три раза по движению солнца. Затем подъезжала к воротам, где ее долго не пропускали. Чтобы успокоить родственников молодой, через ограду бросали один торсук вина. Наконец, выходили навстречу семь девушек и, подвязав шелковые платки за поводья лошадей, заводили приехавших в ограду. Сначала должен был сойти с лошади муж главной свахи.

Молодых поклоняли родителям невесты. Они становились на колени и, опустив головы вниз, держали в вытянутых руках по две чаши с вином. До тех пор, пока родитель не примет правую чашу и не поднимет рукой голову жениха, они не имели права вставать. Так они кланялись всем сидящим за столом братьям отца невесты. После этого невесту садили на почетное место, а жениха выводили во двор посмотреть его силу. Предлагалось с трех ударов разрубить чурку. Если зять не расколол ее пополам, это считалось за позор и плохой признак. Однако сторона жениха хитрила и считала достаточным отрубить с края чурбана щепку.На торгин приезжали под вечер. Следующим утром девушка, сопровождавшая молодую, варила тушу барана, и все родственники собирались на это мясо. Голова торжественно вручалась свату. В это время отец молодой называл выделяемое ей приданое. Молодая и все приехавшие на торгин должны были находиться здесь не больше, но и не меньше трех дней. На третий день приехавшие сваты возвращались назад. Молодые, вернувшись в свой новый дом утром делали угощение для своей родни. На этом свадебные обряды заканчивались.

Итак, свадебная обрядность хакасов, несмотря на некоторые локальные варианты, в целом была едина для всех этнических групп. В общем, свадебный комплекс сводился к следующим этапам: сватовство малолетних – “саблыг той” или похищение девушки – “тутхын” и приезд погони – “сургун”, затем малый праздник – “кичиг той”, мировая – “чарас”, собственно свадьба – “улуг той” и праздник по случаю приезда невесты в гости к своим родителям – “торгин”. В свадебных обрядах хакасов отразились пережитки различных исторических эпох, социальных норм и религиозных верований, раскрываются мировоззрение и многогранность традиционной культуры народа. Многие элементы хакасской свадебной обрядности являлись общими для народов Южной Сибири, что говорит об их древних этно-культурных связях.

До настоящего времени сохраняются основные элементы свадебного комплекса .Молодые на свадьбу шьют себе национальные костюмы из одной материи. Сохраняются еще нарядные одежды свахи. Однако невесте уже не шьется свадебный головной убор “сахпа”.

В связи с тем, что современные девушки не носят косичек, то на свадьбе производится имитация заплетания волос в две косы. Ушло в прошлое погоня – “сургун”, уплата калыма и “пас ата”, дарение “парги”, полностью исчез обычай сватовства малолетних. Поездка к родителям “торгин” везде стала делаться по-сагайски, сразу же после большого тоя.