Ретро-стиль в произведениях Б. Акунина

Влияние культуры восточных стран на повседневную жизнь на первый взгляд неочевидно. Сильнее и заметнее выражается желание жить на западный манер, слово «европейский» часто становится для нас синонимом понятия «цивилизованный». Но при этом мода на Восток сейчас в России переживает расцвет.

Стремление возвратить прошлое также носит в наше время тотальный характер, стиль ретро проник в моду и дизайн (vintage), интерьер, кинематограф.

Обращение к прошлому и увлечение востоком становится все более актуальным. Эти тенденции проникли и в литературу, что можно доказать на примере творений современных писателей.

«Страсть» к прошлому можно объяснить по-разному. Это и сентиментальные чувства по ушедшим годам, и простое любопытство. Стиль ретро возник как ностальгия человечества по прежним временам. «Это чувство – выдающийся признак нашего времени»

Сейчас стало возможным говорить о «России, которую мы потеряли», прославлять дореволюционную Россию с ее традициями, ценностями, религией. В этом аспекте можно упомянуть имена Л. Парфенова (серия телепрограмм «Российская империя»), Н. Михалкова (фильм «Сибирский цирюльник»), Б. Акунина (книги об Эрасте Фандорине) и др.

Работы Б. Акунина в значительной мере согласуются с модой на ретро. Некоторые исследователи называют его «первооткрывателем» российского ретро-детективного романа. Само понятие «ретро» семантически очень тесно связано с историей, но нужно понимать, что, если мы говорим о ретро как о литературном стиле (да еще и применительно к беллетристике), то мы не вправе ожидать от произведений, созданных в этих рамках, исторической точности, выверенности, документальности. Потому что насколько сильно стиль ретро связан с историей, настолько же сильно он близок к моде. А мода - явление все же внешнее, поверхностное. Потому и те исторические, документальные и т.п. детали, которыми писатели насыщают свои романы, используются ими «для антуража», выполняя скорее декоративную функцию.

Предположительные исторические неточности могут быть объяснены «нашим желанием видеть прошлое в свете ярких, красочных деталей, а не правдивости и точности». Сам Акунин говорит так: «Я с историей обращаюсь примерно так же, как Александр Дюма. Когда беру исторического персонажа, слегка изменяю ему фамилию, чтобы не вводить читателя в заблуждение ложным историзмом». В Питерских главах «Алмазной колесницы» можно заметить историческую неточность. «Мимо грохотал электрический трамвай, Рыбников вдруг ступил с тротуара на мостовую, перешел на бег и ловко вскочил на подножку». Первая трамвайная линия в Петербурге была открыта через 2 года после описываемых событий, 15 сентября 1907 года.

В первом томе («Ловец стрекоз») действие разворачивается в Питере и Москве в 1905 году, во время русско-японской войны, после разгрома российского флота у острова Цусима. Действие второго тома ("Между строк") происходит в Японии 1878 года. В обеих частях романа Б. Акунин рисует развернутую картину жизни того времени, уделяя много внимания мелочам. Он создает "обособленное пространство и отгораживает читателя плотным кольцом тонко подмеченных деталей", что, по словам Хосе Ортега-и-Гассет, является единственно важной задачей романа. Акунин создает миф о России на основе многочисленных литературных аллюзий (так, первый том основан на рассказе А.И. Куприна "Штабс-капитан Рыбников"). Как в любом постмодернистском тексте, этот миф обрастает различными смыслами, затрагивая и совсем недавнее прошлое нашей страны, и современность. Например, во втором томе, описывая состояние, в котором пребывала Япония во 2-й пол. ХХ в., а именно "Перестройку" эпохи Мейдзи (1868–1912 гг.), Б. Акунин совершенно недвусмысленно проводит параллель с социально-политическими процессами, происходившими в 1990-х годах в России.

В произведении часто можно встретить иронию (например, эпизод, в котором Фандорин придумывает телефонный перехват). Стиль языка Б. Акунина также имеет особенности. Ряды однородных членов, множество вводных слов и оборотов подчеркивают стремление Акунина передать все до мельчайших подробностей. Характерно смешение устаревшей лексики с современными общеупотребительными словами.

В романе А. Барикко "Шелк", очень лаконичном, художественных деталей, отсылающих читателя к прошлому, безусловно, меньше, и некоторые из них чисто формальны: называются даты, исторические события («Шел 1861. Флобер заканчивал “Саламбо”, электрическое освещение значилось в числе догадок, а по ту сторону Океана Авраам Линкольн вел войну, конца которой он так и не увидит.», «Из Японии доходили слухи о предстоящей гражданской войне; ее разжигали силы, выступавшие против доступа в Страну иноземцев»).

Ощущение эпохи передается через многочисленные образы. Благодаря семантической нагруженности образов «классические» мотивы и персонажи приобретают новое звучание. Поэтому в «Шелке» мы встречаем обилие метафор. У Барикко метафоризм переплетается с мифологизмом, что подчёркивает стремление к «глубоким» смыслам слов (например, «Внезапно небо над чертогом окропилось сотнями взлетевших птиц, будто исторгнутая из земли, невиданная стая разлеталась повсюду, ошеломленная и обезумевшая, щебеча и галдя, – крылатый залп, цветное облако, выпущенное в яркий свет, звонкий фейерверк испуганных звуков, бегущая музыка, полет в небеса»).

«Шелк» – это повесть, но в ней можно найти элементы романа-путешествия, любовной мелодрамы. Действие происходит во Франции и Японии (плюс путешествие героя через бескрайние просторы России). Описывается 1861год.

Для произведения Барикко характерен хронотоп греческого романа (авантюрное время): очень широкий и разнообразный географический фон, все моменты времени управляются случаем, мотив встречи и дороги, человек абсолютно пассивный и неизменный. Играя понятиями времени, пространства и движения, Барикко создаёт модель мира, но Мира Искажённого. В конце века меняется и язык. Данная трансформация происходит в результате информационного сдвига. Хочется писать подробно, но расшифровывать некогда, нужно думать быстро. Как следствие возникает перечисление, частое опускание предлогов, исчезают сложноподчинённые предложения и зависимые слова. Хотя у Барикко и есть длинные и сложные периоды, но даже они при детальном анализе являются лишь пунктуационно не оформленными простыми (иногда даже назывными) предложениями. Особенностями прозы Барикко являются оригинальная композиция, тончайшая и многозначная детализация, изощренные изобразительно-выразительные средства, тайный психологизм.

Восточные мотивы. Индия, Япония и Китай – главные поставщики восточной экзотики в нашу страну. Стереотипные представления о стране имеют мало общего с реальностью, но благодаря им происходит влияние одной культуры на другую. Наибольшей популярностью в России пользуется Япония, причем популярна страна не в современном ее варианте, а та, которая осталась в далеком прошлом. Существует точка зрения, что мода на Восток пришла на самом деле с Запада. Так, пользующийся неизменной популярностью среди интеллектуалов буддизм и восточная философия стали модными в Европе и США во времена хиппи и стали составной частью западной молодежной культуры того времени. Россия географически гораздо ближе к территориям, где находятся корни этих учений, однако массовый интерес к ним появился у нас в последние десять – пятнадцать лет, вместе с интересом к западной культуре. Восток с его традицией духовных учений нам близок, поскольку у нас идея духовного поиска всегда оставалась одной из базовых ценностей.

Восточные мотивы в произведениях Б. Акунина «Алмазная колесница» и А. Барикко «Шелк»

«Алмазная колесница» насыщена восточными мотивами. В ней повествуется о жизни и смерти, буддизме и синтоизме, о ниндзя (или синоби), о дзёдзюцу, баттодзюцу, дим-мак и т.д. «Алмазная колесница» – это название секты (Дзёдо), основанной монахом Синраном (1173 – 1263 гг.). «Алмазная колесница» (Конгодзё) летит по Пути Чистой Земли, ее «седоки» – искусники-ниндзя, тайные воины-убийцы, диверсанты, равнодушные к добру и злу.

Если процитировать самого Акунина, «великая поэтесса Тиё написала это стихотворение на смерть своего маленького сына». Но, по мере развертывания повествования, этот образ значительно обогащается, и в финале второго тома читатель приходит к пониманию, что «ловец стрекоз» – это сам Фандорин.

Б. Акунин воспроизводит все: от быта до японского миропонимания, например, он упоминает о том, что «есть две красоты: красота радости и красота печали». «Вы, люди Запада, – говорит главному герою японка Мидори, – предпочитаете первую, мы – вторую. Потому что красота радости недолговечна, как полет бабочки. А красота печального прочнее камня».

В «Алмазной колеснице» можно встретить яркие образы, с помощью которых также передаются восточные мотивы.

В II томе в главе под названием «Белая лошадь в мыле», Фандорин останавливает на скаку лошадь, чтобы спасти О-Юми. В японской мифологии белая лошадь – средство передвижения и форма проявления Бато Кваннон, соответствующей китайскому Гуаньо–иню, богини милости и Великой Матери. Она может появляться либо как белая лошадь, либо с головой лошади, либо с фигурой лошади в ее короне. В другой главе главного героя сравнивают с мифическим зверем кирином. («Господин Сасаки говорит, что вы настоящий кирин»). Традиционно килина принято называть китайским единорогом, но встречается и другое описание. Так, килин (или цилинь) изображается как животное, напоминающее оленя (вола) с одним рогом, с коровьим хвостом и лошадиными копытами, выше трех метров ростом. Передвигаясь, оно не причиняло вреда даже букашке. Более того, ступая по траве, цилинь не приминал ее. Продолжительность жизни животного исчислялась, по преданию, тремя тысячами лет. Высеченный на каменных надгробиях, цилинь должен был отгонять от них злых духов и провожать души умерших на небеса.

Восточные мотивы в «Шелке» присутствуют также в виде различных образов и символов. Проанализируем наиболее яркие из них.

Шёлк. Этот образ представлен в сильной позиции – заглавие повести. Поездки героя «плетут шёлковое полотно». Проводится аналогия с Великим шёлковым путём. Шёлк, тонкое и лёгкое полотно которого создавало иллюзию таинственности и явности в одно и то же время, широко использовался на востоке магами. Молчаливая наложница была одета в лёгкую шёлковую тунику (явственность), а вход её хижины всегда был завешен шёлковым покрывалом (таинственность). Мотив связи посредством нити широко распространён у многих народов, спасительная нить фигурирует в мифе об аргонавтах – нить Ариадны. Тактильный контакт героев происходит через шёлковую ткань, что не притупляет чувствительность и не оскверняет тело девушки.

Птицы. Символ непреходящего, души, божественного проявления, возможности входить в высшее состояние сознания, мысли, воображения. Стаи птиц являются магическими или сверхъестественными силами, связанными с богами и героями. В японском синтоизме птица олицетворяет созидательный принцип.

Этот образ встречается у Барикко не один раз. У молчаливой наложницы Хара Кея был большой вольер с тысячью редких птиц. У восточных мужчин есть обычай: чтобы почтить верность своих возлюбленных, они дарят им прекрасных птиц. Птицы – это те, кто приносит вести, они являются связующим звеном между людьми. Это одна из тех невербальных систем, посредством которой герои могли общаться. «Ты запустишь в нее птиц, сколько сможешь, а когда в один прекрасный день почувствуешь себя счастливой, откроешь вольеру — и будешь смотреть, как они улетают». Более того, по словам Хара Кея, жители Японии угадывают по полету птиц свое будущее.

Жизнь, смерть и любовь. Данные мотивы неразделимы и составляют некий комплекс существования. Любовь и смерть – лишь этапы эволюции духа. Смерть означает невидимый аспект жизни, всезнание, поскольку мертвые все видят, для живущих на земле она предшествует духовному возрождению. Бытие героя и образов становится бытием в слове. Жизнь Эрве Жонкура замыкается на листке бумаги, исписанном незнакомыми иероглифами.

Перчатка. Свидетельство доброй веры, залог чести, чистота сердца. Снятые перчатки означают уважение и откровенность. В «Шелке» также служит невербальной системой общения главного героя и наложницы («Неуловимым движением, прежде чем ступить на тропинку, он выронил одну из своих перчаток рядом с оранжевым платьем, брошенным на берегу»).

Игра. В игру вовлекается читатель, призванный распутывать и упорядочивать сюжетные линии, искать «владельца» изречённой фразы, узнавать персонажей; играют и сами герои романа. Бальдабью играет в бильярд за двоих – себя и своего противника. Таким образом, игра присутствует как на формальном (сюжетном) уровне, так и на смысловом.Для Барикко художественные детали (вольер птиц, брошенное кимоно и др.) являются красочными, экзотичными декорациями для спектакля – спектакля, созданного для западного зрителя (все перечисленное для нас экзотика, для Востока – обыденность, жизнь). Б. Акунин тоже использует восточные мотивы в качестве «диковинок», чтобы текст был и занимательным, и познавательным, и нтересным. Беллетристика должна дарить эмоции, должна развлекать, она не может позволить себе быть скучной.