Подробно о сибирских казаках

Корни казачества теряются в глубине истории человечества. С начала 14в. развитие казачества достигло такой силы, что стало влиять на ход развития всей Московской Руси. Казаки вместе с военным знаменем всюду несли знамя мирной, хозяйственной колонизации. А вслед за ним шли крестьяне- переселенцы и под прикрытием казачьих крепостей распахивали новые благодатные земли, создавали хозяйства, кормили государство.

После похода Ермака началось стремительное продвижение русских по территории Сибири. Процесс вхождения сибирских народов в состав Русского государства был сложным и противоречивым. Разгром Кучума способствовал переходу в русское подданство коренных обитателей Среднего Приобья и открывал возможности для русской колонизации этого края. Вскоре русское подданство приняли жившие в Барабинской степи чаты. В 1604г. князец племени эуштинцев Тоян обратился к Борису Годунову с просьбой построить крепость в земле томских татар. В ответ на просьбу в сентябре того же года была сооружена крепость, положившая начало городу Томску. В 1618 г. служилые люди заложили Кузнецкий острог в верхнем течении реки Томи.

С основанием Томска и Кузнецка, обозначилось южное направление правительственной колонизации. Однако в 16-17 в. территория Саяно-Алтайского нагорья контролировалась джунгарами. Продвижение русских встретило упорное сопротивление с их стороны, поскольку грозило потерей данников. К концу 17в. князь телеутов Кокин устанавливает мирные отношения с русскими, а основная масса алтайских племён изъявляет готовность платить России ясак, но это не устраивало правителей Джунгарии. Используя возникшие время от времени русско-алтайские конфликты, они смогли настроить против русских большую часть алтайской знати.*

В1632г. была предпринята попытка создать русский опорный пункт в верховьях р. Оби. С этой целью из томска был отправлен отряд казаков во главе с сыном боярским Фёдором Пущиным. Ему было приказано срубить в районе слияния Бии и Катуни острожек и со своим отрядом составить его гарнизон. На трёх небольших судах-дощаниках 60 казаков поднялись вверх по Оби до устья р. Чумыш и продолжали поход до нынешнего города Барнаула, но 3 сентября произошла стычка с телеутско-ждунгарским отрядом князя Абака. Далее Пущин продолжать путь не рискнул. В этом направлении продвижение русских было задержано надолго.*

В начале 18в. продвижение русских на юг Западной Сибири было обусловлено как экономическими, так и политическими задачами. Вхождение Южной Сибири с её благоприятными для земледелия природно-климатическими условиями в состав России , открывало простор для крестьянской колонизации, а предгорья и горы Алтая обещали богатые месторождения металлов. Однако продвижение в этот район было затруднено некоторыми обстоятельствами - Северной войной и усилением власти джунгарии.Особенно сложной была обстановка в Томском и Кузнецком уездах. В 1700г. кочевники совершили набег на Кузнецк, сожгли монастырь и 20 дворов в пригороде, убили 41 чел., взяли в плен 130, Уничтожили хлебные запасы, угнали скот. Служилые люди, сообщая об этом набеге в сибирский приказ, писали, что киргизы, телеуты, черные калмыки приходят многолюдством, человек тысячи по три и болши и менши с оружием, с пищали и копьи, и с сайдаками, и с сабли, и в ворвских доспехах. По мнению челобитчиков выход был лишь в усилении гарнизонов за счёт казачьих детей.*

Нападение «немирных воинских людей» в значительной степени парализовало нормальную жизнь на территории Томско - Кузнецкого района. И центральные и местные власти справедливо полагали, что обеспечить безопасность населения здесь можно только с помощью создания комплекса оборонительных сооружений. В 1703г. появился Умревинский острог, Бердский острог, в 1709г. бела построена Бикатуньская крепость, в1717г. отряд Ивана Максюкова основал Белоярскую крепость.

Во 2 половине 18в. казаки сибирских городов были переведены на Алтай для защиты нового комплекса Колывано-Воскресенских заводов, а так же несения службы на Колывано-Воскресенской оборонительной линии. Первыми по просьбе А. И. Демидова были присланы 50 казаков из города Тары, затем казачья сотня из Кузнецка. В 1747г., после перехода заводов в ведение Кабинета Его Императорского Величества и в связи с обустройством оборонительной линии, казаки на Алтае жили постоянно. В разное время их количество было от 1350 до 1750 казаков. Службу они осуществляли совместно с драгунами, солдатами и другими воинскими частями. В 1752 году был взят в канонирскую науку 91 человек, они-то и составили ядро артиллеристов охранной службы заводов.*

Казаки доставляли почту, сопровождали суда с провиантом, их командировали с поручениями в сибирские города. Часть казаков приписали непосредственно к заводам. С 1764 г. функции охраны заводов перешли к сформированному горному батальону. Казаки, служившие в форпостах, крепостях, станцах и защитах, вошли в состав Сибирского линейного казачьего войска.

В 1 пол. 19в. казачьи поселения на Алтае располагались прерывистой цепью от Усть-Каменогорска до Кузнецка. В 1848 году участок линии Кузнецк – Бийск был упразднён, и более трёх тысяч казаков были обращены в государственных крестьян.*

Часть казаков переселили в Семиречье в связи с образованием в 1867г. Семиреченского казачьего войска. Много из бывших казачьих поселений существуют и поныне.

В период 1917-1918 гг. подавляющая масса казаков России занимало нейтральную позицию по отношению к политическим событиям внутри страны. В ряде изданий по освещению Октябрьского переворота 1917 г. существует даже термин - "нейтральные части", к которым относятся казачьи подразделения - при рассмотрении расстановки противоборствующих сил накануне событий 25-26 октября 1917 г. в Петрограде.

Но при всей этой взаимосвязи необходимо учитывать и имевшее место традиционное социальное различие между казаками и основной массой населения. Казаки считали себя "государевыми людьми" и когда полупрезрительно, а когда снисходительно, но все-таки как бы свысока смотрели на крестьян. Последние же часто завидовали лучшему, чем у них самих социальному и экономическому положению казаков, не обращая внимания на факт тяжести военных обязанностей казачества. Все эти сложные и многообразные процессы, так или иначе, сказались на политическом выборе сибирского "алтайского" казачества в годы Гражданской войны в России.

Боевые действия казачьих отрядов на Алтае нашли свое отражение прежде всего в деятельности атамана Б.В. Анненкова. Его отряд в начале осени 1918 г. занял город Славгород и применил карательные меры к сторонникам Советской власти .

В период осени 1918 - лета 1919 гг. политическая ситуация на Алтае частично стабилизируется. Среди казачества на Алтае проходит мобилизация в армию А. Колчака, и алтайские казаки принимают деятельное участие в боевых действиях на фронтах Гражданской войны. Незначительная часть казачьих подразделений остается на Алтае, где выполняет функции внутренних войск. К этому времени относится период почти массового перехода казаков по всей России, и в том числе на Алтае, на сторону Белого движения. Этот процесс был обусловлен привидением в исполнение Советской властью директивы ЦК РКП от 25 января 1919 г. О проведении по отношению к казакам со стороны Советской Власти "самого беспощадного террора

Собравшийся в Москве в феврале 1920 г. I Всероссийский Съезд Трудового Казачества своим декретом ликвидировал Сибирское казачье войск. Те казаки на Алтае, которые не хотели подчиниться декретам Советской власти о расказачивании, либо погибли в вооруженной борьбе с коммунистическим режимом, либо были физически ликвидированы в годы дальнейших репрессий. Небольшая группа казаков ушла в эмиграцию, преимущественно в Китай, где осела в местах компактного проживания русских эмигрантов.

В 1925 г., в Шанхае, усилиями казаков, находящихся в эмиграции, был создан Белоэмигрантский Казачий Союз. В работе этого Союза приняли участие представители многих казачьих землячеств, группировавшихся по принципу принадлежности к старым наименованиям казачьих войск. Казаки - эмигранты с Алтая вошли в состав так называемой "Сибирской станицы". Белоэмигрантский Казачий Союз в Шанхае был оформлен на организационном собрании казаков 28 марта 1925 г.

Среди документов Белоэмигрантского Казачьего Союза в Шанхае, наибольший интерес вызывает положение Политической программы Союза, дающее представление об идеологических предпочтениях казаков, находящихся волею судьбы в эмиграции. В разработке этого документа приняли участие казаки из алтайских станиц. Основные положения этого документа утверждены на собрании Правления Союза 21 июля 1925 г.

Политическая программа Белоэмигрантского казачьего Союза в Шанхае рассматривает казачество России как ":плоть от плоти, кровь от крови русского народа. Казачьи края - неразрывная составная часть государства Российского. Казачество возникло в Российском государстве не волею правительства его, а вследствие особых исторических условий процесса образования самого государства". В этом положении программы Союза ясно прослеживается основная идея самоидентификации российского казачества. Казаки особая часть русского народа, сформировавшаяся в особых исторических условиях, волею индивидов и масс, а не приказом "начальства".

Положение казачества в политической системе будущего Российского государства члены Казачьего союза видят как ":самое широкое самоуправление казачьих краев в составе великой России; Войсковой круг, как законодательный орган по местным делам; избираемый Войсковым кругом из казаков Войсковой атаман. Ответственность перед кругом местных властей: Когда русский народ, в борьбе за свое государственно-национальное существование получит возможность свободно выразить свою волю, казачество примет эту волю как закон. :Только тогда воля народа будет правильно выражена, когда его представителями явятся лица, тесно связанные с ним своими кровными интересами. Россия страна земледельческая, и представителями её, главной массой должны быть земледельцы: Хозяин России - народ её и потому форма правления и государственное управление в ней те, которые свободно установит сам русский народ, через своих действительных представителей".

Таким образом, в контексте политических устремлений казачества, отображенных в Программе Союза, присутствует соединение традиций широкого самоуправления казаков, с готовностью подчинится воле законно избранных представителей всего русского народа. В данном случае проявилось стремление политических кругов казачества гармонично сочетать местную инициативу, традиционный казачий демократизм и свойственную казакам склонность к военной дисциплине, к умению подчиняться высшим государственным интересам.*

Кто вы, казаки Алтая? Крепости, форпосты, маяки оборонительной линии постепенно к XIX веку превратились в казачьи станицы и поселки, жизнь которых шла сообразно традициям и законам казачьего войска. Но образ жизни и мыслей казачества многим отличались от крестьянского мировосприятия. В семейных и бытовых традициях казачество ближе стояло к городским жителям. В то же время нравственно-этические нормы этого сословия базировались на исконно русских традициях почитания мужества, чести, достоинства. Имущественное положение и знатность фамилии «на круге» значения не имели. Своеобразие алтайского казачества -это взаимодействие материальной и духовной культуры казаков разных областей России, участвовавших в формировании алтайского участка Сибирского казачьего войска.

С 50-х годов XVIII века на Колыванскую оборонительную линию стали направлять посменные гарнизонные части из Донского и Яицкого казачьих войск - по 100 казаков на два года. Кроме того, периодически присылались отряды башкирских казаков и мещеряков. Многие из присланных не возвращались обратно, часть их закреплялась на местах. В формировании казачьего населения участвовали и запорожцы: в 1770 году сюда сослали 138 человек и включили в войско. О присутствии на Алтае терских казаков говорит топоним* поселок Терской в современном Петропавловском районе. Сибирское войско, в отличие от самостоятельно складывающихся казачьих общин на Дону, Яике, Тереке, укомплектовалось ранее созданными казачьими отрядами, которые переводились из различных крепостей Сибири, а также ссыльными казаками.

При недостатке казаков сословных, в случае необходимости, в казаки «верстали» крестьян, разночинцев. Они составили категорию «записных» казаков. В 1773 году казаки официально были наделены землей - по 6 десятин на мужскую душу. В 1808 году Законоположением от 19 августа регулярные войска с территории Сибири отводились. Роль казаков на оборонительной линии, заметно возросла.

Законоположением был утвержден первый штат Сибирского войска, здесь же подтверждались права на 6-десятинный надел для казаков Колывано- Кузнецкой линии, хотя воинское начальство на местах допускало надел и в 15 десятин. Высочайшее положение от 5 декабря 1846 года увеличило норму до 30 десятин на мужскую душу.*

Казачья служба и повинности

Служебные обязанности казаков на Алтае, как, впрочем, и в других местах, не были жестко дифференцированы. Они были знакомы практически со всеми видами службы, но на первом месте стояла военно-караульная. Так, в марте 1758 г. на Колыванской линии из 678 казаков 255 находились в разъездах, караулах, конвоях и при артиллерии. Это вполне сопоставимо с другими категориями военнослужащих, занятых охраной крепостей и заводов на Алтае .

Для защиты Колывано-Воскресенских заводов требовалась артиллерия и хорошо подготовленные кадры. В 1752 г. на Колыванской линии был проведен первый набор из казаков в канонирские ученики. К 1759 г. канониров-казаков насчитывалось уже. 114 чел. . Наибольшее их количество было приписано к Колыванскому , Шульбинскому заводам, Змеевскому и Чагырско-му рудникам. В остальных 10 форпостах, станицах и защитах находилось от 2 до 5 чел..*

Согласно определению канцелярии Колывано-Воскресенского горного начальства от 17 февраля 1759 г. на канонирах лежала обязанность доставлять «на собственных своих лошадях артиллерию в высокоторжественные дни к церквам для пальбы или с мест на место, также, куда в ближние форпосты или в поход около заводского ведомства». Фактически же дело далеко не ограничивалось только этим. В 1756 г., например, 46 чел. выполняли посторонние поручения. 15 чел. находились «в конторе у дел», 31 чел. - «в разных караулах, расходах и прочих дел». Из 35 пушкарей Колыванского завода 12 чел. были заняты изготовлением картечи и снаряжением бомб «к присланным из Екатеринбурга пушкам, гаубице и марти-рам», 3 чел. находились «у точки трубок и прочаго», еще несколько человек были расставлены в караулы, 6 чел. - «при конторе у разных казенных смотрениев», двух - отправили на Ирбитскую ярмарку за казенными припасами, на одного возложили обязанности парикмахера *. Не следует усматривать в подобных отвлечениях казаков на посторонние службы чей-то злой умысел. К «нецелевому использованию» людских резервов подталкивала традиционная для Сибири «скудость» в людях.

В конце 50- х. гг. XVIII в. вопрос об обязанностях канонирских учеников стал предметом острого спора между заводским начальством и командованием линий. Военные требовали от них перевозки почты, горное начальство доказывало, что последние не в праве распоряжаться ими, поскольку ученики приписаны к заводской артиллерии и не находятся уже «при казацкой службе».

В случае отказа от перевозки почты, «как то и на других линиях », военные угрожали прекращением выдачи фуража. Сибирский губернатор Ф. И. Соймонов принял сторону военного командования, полагая, что «по пограничности тамошних мест миновать того не можно», но и горное начальство своей позиции не меняло*.

В сложной внешнеполитической ситуации середины XVIII в. большое значение для центрального правительства и сибирской администрации имели сведения, доставлявшиеся служилыми людьми. Побывавший в 1750 г. с письмами в Угре толмач Семен Сургутский одним из первых сообщил о передислокации цинских войск в. связи с надвигавшейся джунгаро-китайской войной. Он, в частности, отметил, что «богдыхан приказал отправить на контайшину границу для осторожности в стоящие там крепости... немалое число китайского войска». Одновременно в этот район были высланы и

мунгальцы крепкия и здоровыя... пять тысяч человек». Сведениями заинтересовалась военная коллегия, обратив внимание командования линий на необходимость принятия всех мер предосторожности. Другой толмач, Савва Фролов, в начале 1755 г. сообщил, что в Монголии о войне против Джунгарии говорится уже открыто и полным ходом идут приготовления58. Ценные данные о внутриполитическом положении Джунгарии были собраны кузнецкими казаками, которые нередко посылались в порубежные волости под видом торговцев. В апреле 1755 г. кузнецкий сын боярский И.Максюков привез из пограничных районов вести о конфликте между Даваци и Амурсаной и о поражении последнего «в Иртышских вершинах»*. Он вообще довольно часто выполнял поручения дипломатического характера. В 1754 г. его посылали для вручения протеста цинскому командованию против незаконного захвата «двоеданцев», а в 1757 г. начальство Колыванской линии решило уведомить через него цинов, что нападение на племена, принявшие российское подданство, будет рассматриваться как нарушение территориальной целостности империи*.

Не обошлось без казаков и при укреплении южных границ Восточной Сибири. В августе 1754 г. Сенат издал указ о наборе в Сибирской губернии из нерегулярного войска 1500 чел., «ис таких мест, где без оных недостатка быть не могло», для заселения Нер-чинского уезда. Указ этот лишний раз показывает, как плохо представляли в Петербурге обстановку на местах. Набрать такое количество служилых людей в Сибири, при острой их нехватке на пограничных линиях, было делом нереальным.

Тогда решено было обратить в казаков разночинцев и оброчных крестьян, «которые под именем посацких и цеховых считаютца, а ремесла и торгов никаких не имеют». Тем не менее, в 1764 г. с Колывано-Кузнецкой линии перевели в Нерчинский и Селенгинский уезды 61 казака*.

С конца 40-х. гг. на кузнецких казаков была возложена обязанность наблюдения за китайской границей. В 1747 г. пограничный дозорщик красноярский сын боярский К. Худоногов за какие то проступки был лишен права занимать эту должность. На образовавшуюся вакансию дозорщика был рекомендован кузнецкий сын боярский Алексей Мельников. После наведения справок о беспорочной службе и приведения к присяге он приступил к исполнению обязанностей. По просьбе дозорщика к нему было определено «для вспоможения во осмотрении пограничном и для починки мояков и розсылок» шесть казаков и толмач, «дабы без оных в порученном ему деле остановки не учинилось»*.

Вершиной карьеры служилого казака на административной службе в Сибири была должность воеводы. Как отмечалось в указе 1739 г. императрицы Анны Иоанновны: в Сибирской губернии в городах в воеводах обстоит нужда, а в некоторых городах воевод нет, а исправляют воеводские должности из тамошних дворян и детей боярских»*. Правда, в крупных сибирских городах служилые люди редко поднимались выше временно исполняющих обязанности воеводы. Значительно чаще из их среды назначались руководители небольших городков и острогов. Томский дворянин Д. Лаврентьев, например, стал первым приказчиком построенного под его руководством Бердского острога*.

Назначение представителей служилой верхушки на достаточно высокие административные посты объяснялось как традиционным для Сибири «кадровым голодом», так и высоким авторитетом служилой организации, не считаться с которым на местах было нельзя. Однако в XVIII в. усиление дворянской монополии на власть приводило к вытеснению служилой верхушки из региональной административной элиты. Указ Анны Иоанновны от 12 января 1739 г. прямо выражал неодобрение тому, что «во многих городах Сибирской губернии определены воеводами из тамошних обывателей, а именно из купечества и казаков, и прочих тому подобных».

Они, по мнению императрицы, мало озабочены тем, чтобы «труд и рачение показать», а думают лишь о собственном обогащении. Выход из положения усматривался в назначении на должности администраторов представителей шляхетства, «добрых и прожиточных и совестных людей» *.

Традиционным важнейшим видом службы сибирских казаков был сбор ясака. Формы этого сбора в первой половине XVIII в. были различны и зависели от многих факторов: сложившейся традиции,! корректного поведения самих сборщиков, степени лояльности аборигенов к русским властям, но все же длительное время преобладала посылка служилых людей в ясачные волости. Прекрасно понимая, какие возможности для обогащения ясачных сборщиков открывает каждая такая командировка, власти старались оградить «инородцев» от возможных злоупотреблений. Воеводам вменялось в обязанность «в ясачные волости... посылать... детей боярских и служилых людей добрых, грамотных, а не воров и пьяниц, и не корыстовников, и не глупых, и никаких взяток с тех ясачных сборщиков. .. себе не имать». Навстречу сборщикам ясака рекомендовалось высылать отряды служилых людей для досмотра. В случае незаконного провоза «мягкой рухляди» нарушителей следовало «бити батоги или кнутом нещадно, смотря по вине, чтоб им, и иным на то смотря, неповадно было так воровать».

Одним из способов ограничения злоупотреблений был также выбор ясачных сборщиков своей командой. Участвуя в выборе, каждый казак становился лично ответственным за их действия. Но и ясачные сборщики знали, как выйти из создавшейся ситуации. Они находили себе среди аборигенов побратимов и приобретали пушнину под видом подарков. Некоторые из них приезжали с женами, детьми, свойственниками, чтобы получить подарков как можно больше*. Надежным способом приобретения пушнины считалось угощение. В1735 г. под следствием оказались кузнецкий дворянин А. Максюков и сын боярский И. Буткеев. Для выяснения вопроса о степени их виновности обратились к ясачным. Их представители заявили, что они сами «видя от них к себе хлеб и соль, за честь дарили разными зверми против пяти и четырех соболей, которые в ясашной платеж явились быть негодны»*. Лишь после работы комиссии А. Щербачева в начале 60-х. гг. XVIII в. казаки оказались в значительной мере отстраненными от ясачного сбора*.

Сбор ясака был далеко не простым делом. Этому активно противились джунгары, нежелавшие лишиться своих алманщиков .

Довольно часто служилые люди вынуждены были вступать в вооруженные столкновения. В кузнецком уезде сборщикам ясака приходилось быть начеку и в середине XVIII в. Так, в 1757 г. И.Максюков соорудил совместно с данниками-алтайцами временное укрепление ввиду возможного нападения цинских отрядов. Были препятствия и со стороны самих «инородцев». В наказе казаков в Екатерининскую комиссию 1767 г. подчеркивалось, что хотя они -сак собирают «ласкою» , но аборигены обманывают их, могут даже убить. Соболей дают «худых», для уплаты ясака «выходят не во всякое время, но как им признается по улову зверей, а когда же сами не выйдут, тогда никакою нуждою сыскать их неможно».

В условиях постоянной нехватки административного персонала казаки Западной Сибири нередко привлекались к выполнению канцелярской службы, а длительное пребывание на этих должностях приводило порой к отрыву от своей среды и превращению в профессиональных приказных служителей низшего ранга. В какой-то мере это характерно и для казаков Алтая. Развитию этой тенденции здесь мешал сам характер горнометаллургического производства, изначально требовавший довольно значительного количества образованных специалистов. Тем не менее определенные должности были открыты и для некоторых казаков. По данным 1756 г. из 225 казаков, состоявших при Барнаульском заводе, один находился в учениках у геодезии подпоручика Астахцова, один был приписан к штаб-лекарю, двое - в подчинении «у аптекарского гезеля». Четыре казака числились «в целовальниках у провианту», один - исполнял обязанности фельдшера, один был приставлен счетчиком денежной казны, еще один находился «у переплету письменных дел»*.

Казаки привлекались также к несению таможенной службы. Уничтожение внутренних таможен в середине XVIII в. способствовало отмиранию этого вида деятельности, но только не на границе. В 1763 г. по распоряжению Сената в Ямышевской и Семипалатинской таможнях были введены должности комиссаров, назначаемых обычно из числа тобольских дворян, а для караулов и разъездов к ним прикомандировывались томские и кузнецкие казаки. Этот вид службы только в 1804 г. был передан казакам прежней Иртышской линии*.

Приведенные факты могут создать впечатление, что казаки на Алтае кроме военной службы были заняты в основном административной деятельностью, пусть и не на очень высоких постах.

Но это впечатление обманчиво. Сибирское приборное войско традиционно рассматривалось как источник и резерв рабочей силы. Это обстоятельство сближает рядовую служилую массу с податными слоями Российской империи .

Далеко не последнюю роль сыграли казаки в строительстве оборонительных сооружений на линиях и в поддержании их в постоянной боевой готовности. Особенно тяжело было совмещать строительную повинность с прямыми служебными обязанностями. Сибирский губернатор Ф. И. Соймонов писал в 1761 г., что строительство ведут те же казака, «кои на караулах и в разъездах находятся, поэтому, как бы скоро с часов сменился или из разъезду приехал, должен, оставя лошадь или ружье положа, взяться за топор, кирку или мотыгу и так работать, покуда ему время в очередь наступит на часы или в разъезд вступить»*.

В обязанности казаков на линиях входило сопровождение речных судов. Работа была трудной и изнурительной. Против течения дощаник тащили «в лямках». Особенно тяжело было весной, когда часто брели в воде «по поес и по груди», впадая «в безсилие и тяж-кия болезни». Суда часто не успевали дойти до места за время навигации или садились на мель, тогда грузы доставлялись в крепость на казачьих лошадях. После разгрузки дощаника его следовало возвратить по месту назначения*.

К числу казачьих трудовых повинностей относилась и добыча соли. В 1745 г. командующий линиями генерал-майор X. X. Киндерман определил для заготовки соли полторы сотни казаков и заключил с ними своеобразный договор. Каждый казак должен был вынести за день 9 кадей самосадочной соли из озера, «а для лучшей к тому охоты и ревности» за каждую кадь давалось по копейке, с еженедельным расчетом. Сенат начинание одобрил и даже разрешил поднять плату до 2 копеек. Вольным подрядчикам платили по 11 коп. за кадь, так что выгода от использования казаков была несомненной*.

В каждой крепости и в каждом форпосте по 3 - 4 казака назначались почтальонами. Они обязаны были дважды в неделю отвозить корреспонденцию по назначению. Помимо того, казаки жгли уголь, гнали деготь и смолу. Летом много времени занимала заготовка сена, зимой - его вывозка. Все это были узаконенные повинности казаков, но помимо этого они подвергались и незаконной частной эксплуатации со стороны армейских офицеров, которые использовали их как бесплатную прислугу.

Тяжесть трудовых повинностей, усиленная бытовой неустроенностью, порождала стремление избавиться от этих проблем побегом за пределы заводского ведомства. В сентябре 1760 г. нарымский городничий сын боярский Семен Девятое вместе с выборным Федором Кичеевым слушали дело о побеге из Барнаула тобольского казака В. Анцына, красноярского - Я. Хлепетина. Беглецы заявили, что де находились они в Колывано-Воскресенских заводах с прот-чими казаками по линии в караулах и разъездах и... в 1758 году, в июле месяце, зговорясь обще от нестерпимой крайней нужды бежали».

Однако в побеге вели себя прилично, «никакого воровства и разбоев, грабителств и смертного убивства, и дворовых поджогов не чинили». Пойманный тогда же нарымский казак А. Дулов сознался, что был отправлен на Алтай вместе с другими казаками на дощаниках и бежал из деревни Кривощековой*.

Порой встречались довольно запутанные истории. В марте 1753 г. в Тарской воеводской канцелярии рассматривалось прошение казака А.Терехина, который отметил, что был командирован для службы в Барнаульском и Шульбинском заводах в 1748 г. вместе с полусотней других служилых людей под командой пятидестятника Г. Зяткина. Поскольку покидать родной город А. Терехину не хотелось, то он нанял вместо себя своего родного брата, «положенного в подушный оклад» Нефеда Терехина. За пять лет Н. Терехину алтайская служба надоела, и он потребовал у брата, чтобы он «туда в заводы ехал и его переменил». Сам же А.Терехин опасался ехать без паспорта, что и стало предметом разбирательства .

Среди повинностей казаков нельзя не упомянуть затею X. X. Киндермана с казенным хлебопашеством. Узнав об успешном опыте сбора урожая в районе Усть-Каменогорской крепости, генерал распорядился в 1746 г. приступить к повсеместному хлебопашеству на линиях. На Иртышской линии к хлебопашеству было приставлено 400, на Колыванской линии - 200 казаков. Каждый из них должен был обработать по три десятины ярового и по три - озимого посевов. Выделялись необходимые сельскохозяйственные орудия, по две пары быков, но все это не оправдало надежд на самообеспечение линий хлебом. Урожайность вместо ожидавшейся «сам-11» оказалась «сам-3,5», заинтересованность казаков в работе на армейские подразделения отсутствовала полностью. Проверка начала 50-х гг. не обнаружила ни исправного инвентаря, ни порядочной тяглой силы*.

В середине 50 - х. гг. XVIII в. на Алтае казенным хлебопашеством было занято 32 казака в форпосте Убинском и 50 чел. в станце Алейском*..

В1764 г. в семи поселениях Алтая было засеяно 476 десятин и снято 188350 снопов. Если предположить, что одну восьмипудо-вую четверть можно получить из обмолота 50 снопов, то получится около 3800 четвертей. Из этого числа около 1000 четвертей нужно было оставить на семена ". В раздачу казакам Колывано-Кузнецкой линии могло поступить максимум 2800 четвертей, или по 3,3 четверти на каждого, но ведь были еще и солдаты, драгуны, также нуждавшиеся в хлебе. В общем, «овчинка не стоила выделки», но отмены казенной пашни удалось добиться только в 1770 г.

Анализ служебных обязанностей казаков на Алтае показывает, что казаки шли в авангарде колонизации этого региона. Они не только охраняли рудники и заводы, но также способствовали становлению горнометаллургического производства.

Казачьи старшины занимали подчас важные административные должности приказчиков, комиссаров, управителей, сборщиков ясака, а рядовые казаки кроме несения военно-караульной службы активно использовались и как рабочая сила не только в крепостях, но и на рудниках и заводах. К концу 70-х. гг. XVIII в. положение дел стало заметно меняться. Казачья служба все в большей степени стала концентрироваться вокруг пограничных крепостей и форпостов. Прекратились посылки на Алтай городовых казаков, из списков их команд исчезли сибирские дворяне и дети боярские. Часть казаков вошла в состав горного батальона, сформированного в 1764 г. для охраны Колывано-Воскресенских заводов, другая часть влилась в ряды приписного крестьянства. Основная масса перешла в ряды казачества линейного.

Казачий быт и традиции

Среди населенных пунктов Алтая казачьи поселки выделялись правильностью форм. Станицы и поселки застраивались по уличному типу. Дома стояли у переднего края усадьбы. Усадьба выходила узкой стороной на улицу. Что же представляли из себя казачьи дома? Современники, писавшие о быте казаков, отмечали однотипность строений: каждый дом состоял из избы и горницы, разделенных сенями, которые имели четыре двери: две в комнаты и по одной на улицу и во двор. Избы - редкость для казачьих селений. Тип жилых построек называется связь . Связь - наиболее распространенная в середине XIX века жилая постройка. Казачьи и крестьянские дома типа «связь», отличались и некоторыми деталями: оконные проемы казачьих домов были больше, крыши менее крутые.

На Алтае, а особенно в селениях старообрядцев-поляков, было принято расписывать красками, цветными узорами внутренние стены домов. Казаки дома не расписывали. Во второй половине XIX и в начале XX века стены или только передний угол оклеивали покупными обоями. Внутреннее убранство казачьих домов тоже отличалось от крестьянского. Если крестьяне могли на зиму брать птицу или молодняк в жилую избу, то казаки - никогда. Для этого существовала малушка - изба, обычно стоящая позади дома. В ней имелась русская печь, как и в доме. Сеней малушка не имела. Зимой здесь содержали телят и птицу, а летом стряпали. Ее строили в первую очередь. В ней жила семья до возведения жилого дома. Интерьер казачьего дома был приближен к интерьеру жилых помещений горожан. На окнах висели занавески, как правило, не украшенные вышивкой в крестьянских традициях. Порядок в домах соответствовал порядку на улицах казачьих станиц. В большинстве случаев скотные дворы устраивались за селениями. А поскольку усадьбы в поселках были небольшими, огороды для выращивания овощных культур также были вынесены на специально выделенные земли.

Основное внимание обращалось на организацию центральной части поселения. Здесь располагались церковь, изба для общих сборов, запасные хлебные магазины, хозяйственные амбары, канцелярии дежурных офицеров, в станицах-станичное правление. Центральные улицы застраивались домами офицеров.

Костюм. В одежде казаков, кроме форменного платья для служащих, заметно больше, чем у других категорий русского населения Алтая, проявилось влияние костюма городского мещанства XIX века. В XIX веке форма Алтайского отдела Сибирского казачьего войска была коричневого цвета, а к концу века -синего. Брюки-шаровары шились обязательно с лампасами. У казаков лампас приобрел значение принадлежности к казачьему сословию, а по цвету - к войску. Кроме того, лампас стал символом освобождения от всех видов государственных платежей, символом казачьей независимости и обособленности. У алтайских казаков лампасы были алого цвета. Брюки-шаровары и форменная рубашка дополнялись фуражкой с кокардой, шинелью, теплушкой, которую надевали под шинель. Унтер-офицеры и офицеры носили бекешу. В зимнее время фуражка заменялась папахой с коротким мехом. Как правило, казаки имели два комплекта формы. Для ношения в станице шили милистгшовую, а собираясь в полк, надевали суконную форму. Форменное платье очень берегли, надевали только по праздникам, а повседневно носили только форменную фуражку, что выделяло казаков среди окрестного населения. В зимнее время, оберегая папаху, казаки, как и крестьяне, носили колпак вплоть до середины века.

Казаки бийской части оборонительной линии занимались сельским хозяйством больше, чем другие казачьи районы Сибири. Поэтому в повседневном быту вполне возможно было носить обычную крестьянскую одежду, дополненную форменной фуражкой.

Во второй половине XIX века в казачьей среде стали модными широкие плисовые шаровары, заправленные в сапоги. Во многих местах домашней одеждой, а иногда и верхней, был халат, пришедший с Востока. Противопоставляя себя крестьянам, казаки как особая сословная группа в бытовых проявлениях материальной культуры стояли ближе к городскому населению, влияние которого шло через станичное начальство. Особое влияние городской культуры сказывалось на женском костюме. В это время костюм казачек был менее декоративен и чаще шился из покупной ткани. Крестьянки называли казачек «непряхами и неткахами». В казачьей среде также не было принято заниматься вышивкой.

Повседневным женским головным убором был бумажный платок, праздничным ~ пуховые «киргизские» платки, шелковые шали и полушалки. Кроме них, казачки носили икружевные «наколки», украшенные лентами. В домашнем быту казачки редко пользовались фартуком, считая его крестьянской одеждой. Если фартук шили, то обязательно без грудки и не украшали его вышивкой.

Сначала как праздничная, а затем и повседневная, у казачек появляется «парочка» - кофта и юбка из одинакового покупного материала. Юбку «парочки» шили широкую, заложенную складками у пояса, кофту -обтяжную, приталенную, на подкладке, с застежкой на боку или сзади, со строчкой, рюшем, кружевами; рукава длинные, узкие, иногда с буфами у плеча. Женское платье дополнялось украшениями. Это и всевозможные бусы, и обязательные серьги, и кольца. Кольцо у казаков - типично женская символика. Серебряное кольцо на левой руке - девушка на выданье. Серебряное колечко на правой руке означало, что девушка уже просватана. Если кольцо имело бирюзовую вставку - жених служит . Золотое кольцо на правой руке - замужняя, на левой - разведена . Два золотых кольца на одном пальце левой руки - вдова . Получив кольцо при венчании, казаки не носили его на руке. Иногда мужчины носили кольца в ладанке*. Серьги не являлись у мужчин украшением. Они означали роль и место в роду.*

Казак и казачка фото нач. 20в.

На раннем этапе русского освоения Урала и Сибири среди местных казаков преобладали бессемейные одиночки. «Люди незаводные, живут непрочным строем», — говорится о них в старинном документе. Обзавестись семьей мешал недостаток невест. На Урале еще в первой половине XIX столетия помнили о тех временах, когда в казачьих поселениях «девок» было мало, а «холостежи набиралось много». Правительству приходилось отправлять в Сибирь целые партии колодниц, предназначенных в жены русским «насельникам» края. Например, в 1630 году за Урал было препровождено 150 «девок» из Тотьмы, Устюга и Сольвычегодска. Осуществлялась также вербовка невест-добровольцев. Известен случай, когда в город Енисейск по своей воле приехало из Поморья сразу 39 женщин «на женитьбу енисейским служилым людям и пашенным крестьянам».

Некоторые сибирские казаки брали в жены аборигенок. «Ведомо нам учинилось от воевод и от приказных людей, которые прежде сего бывали в Сибири, — говорилось в письме патриарха Филарета сибирскому архиепископу Киприану , — что в сибирских городах многие служилые … люди… с татарскими и с остяцкими, и с вогулицкими …женами смешаются… а иные живут с татарскими некрещеными, как есть с своими женами». Венчаться в церкви разрешалось лишь с крещенными. В грамоте царя Михаила Федоровича 1645 года речь шла как раз о том, чтобы в Сибири «крещеных девок и женок» татарских, остяцких и других, с их согласия, выдавать замуж «за служилых людей, за кого пригоже». В XIX веке историк А. П. Щапов даже утверждал, что казаки Западной Сибири «большею частью — отродье татар». Конечно, это было сильным преувеличением: основная масса казаков имела русских жен. Смешанные браки получили распространение и на Урале. Известно, что знаменитая «Гугниха» — жена легендарного Василия Гугни, донского атамана, одним из первых поселившегося на Яике, — была татаркой. Ее, по преданию, казаки захватили во время набега на татарский стан. Среди жен уральских казаков встречались также калмычки, казашки и даже персиянки.

К XVIII столетию и на Урале, и в Сибири острота «женского вопроса» была в целом снята. По данным переписи 1710 года, женское население здесь количественно почти не уступало мужскому. Невест предпочитали брать из своей среды, хотя до второй половины XIX века сословные перегородки не были препятствием к созданию семьи — казаки часто женились на дочерях крестьян, посадских людей, ямщиков. Позднее жен стали выбирать преимущественно в своем кругу. «Казаки почти не вступали в родство с крестьянами и вообще представителями более низких сословий. При заключении браков казаки брали жен лишь в казачьих станицах и поселках. Выйти замуж за «мужика» или жениться на «мужичке» было неслыханным событием», — заключила этнограф А. В. Сафьянова, изучавшая семейный уклад русского населения Алтая во второй половине XIX — начале XX столетия. В Уральском войске, по свидетельству местного жителя Л. Л. Масянова, в начале XХ столетия казаки также «женились только на казачках, за исключением редчайших случаев».

Оренбургские казаки предпочитали брать невест из чужих станиц. В некоторых казачьих станицах обязательным требованием к невесте было умение ездить верхом. В Уральском войске считалась плохой невеста, которая не знала псалтыри и часослова и не умела читать «по-церковнославянски». Могли отказать жениху и родители девушки, если он их чем-либо не устраивал . Учитывалось мнение и самой молодежи. На Алтае, например, у казаков никого «силком не женили». От казаков южных сибирских укрепленных линий присланный сюда на службу в середине XIX века Г. Н. Потанин узнал, что любовь бывает «сглядная» и «притягная». «Первая, — объясняли ему казаки, — есть любовь взаимная, приносящая счастье; вторая невольная: какая-нибудь женщина дурного поведения привязывает к себе молодца наговорами, и он начинает тосковать, сам не зная о чем».

О том, что на Урале считали нормой, когда брак совершался с согласия родителей, но не против воли жениха и невесты, свидетельствует пример с женитьбой «Петра III»-Пугачева на яицкой казачке Устинье Кузнецовой. Посылая сватов к отцу девушки Петру Кузнецову, он просил передать ему, что если отдаст «волею дочь свою, так я женюсь, а когда не согласится, так силою не возьму». Кузнецов согласился, но потом признавался, что не рад был замужеству дочери, поскольку ей пришлось идти за «государя» «неволею» .*

Казачья демократия

Сибирские служилые люди были традиционно более ограничены в самостоятельности по сравнению с вольным казачеством Дона и Яика. Однако, как справедливо отмечено В. А. Александровым и Н. Н. Покровским, приборное служилое войско в Сибири VII в. сплошь и рядом строилось по станичному принципу с выборным командным составом*. Семена «казачьей демократии» были занесены в Сибирь сподвижниками Ермака, а «старая сотня», в которой и в конце первой четверти XVII в. служили участники «ермакова взятия», ревниво отстаивала казачьи традиции, создавая тем самым прецедент в отношениях служилых людей с сибирской администрацией. Не последнюю роль в утверждении казачьих традиций в сибирском приборном войске сыграли, при всей их относительной малочисленности, причисленные к нему в разные годы выходцы из среды волжских, терских и донских казаков. Впрочем, казачьи порядки вполне могли бы зародиться на сибирских окраинах и спонтанно, ибо «существование казаков как пограничного воинственного народонаселения было естественно и необходимо по географическому положению древней Руси, по открытости границ со всех сторон»*.

Без государственной поддержки вооружением и жалованием служилая колонизация Сибири была бы невозможна, но она вряд ли состоялась бы и без предоставления казакам известной самостоятельности. Более того, центральная власть была прямо заинтересована в возникновении служилых организаций на окраинах государства, усматривая в них один из важнейших противовесов бесконтрольности и самоуправству воевод, сочетая здесь, как пишет Н. Н. Покровский, «административную выгоду с социальной демагогией»*. Конечно, «государь» поддерживал казачью самостоятельность до известных пределов, не допуская, например,_«заведения Дона», собрания «воровских кругов» , но все-таки поводок, привязывавший служилых людей к государственной колеснице, был до первой четверти XVIII в. достаточно длинен.

Подобно крестьянскому «миру», служилая организация в Сибири отличалась ярко выраженным дуализмом. В ее существовании, с одной стороны, было заинтересовано государство, поскольку это облегчало решение многих вопросов управления, материального снабжения, поддержания дисциплины. С другой стороны, для самих казаков служилая организация была оптимальным способом социальной защиты.

Конечно, воеводская власть имела немало средств воздействия на служилую среду, в том числе и путем внедрения в нее своих агентов, «ушников и шишимор»*'.

А. Р. Ивонин, Д. В. Колупаев История Алтайского казачества

Активно эксплуатировалось властью и отсутствие единства в служилой среде. Сибирским казакам так и не удалось создать единой общесибирской или хотя бы региональной организации. Даже внутри одного гарнизона они группировались «по спискам», интересы которых далеко не всегда совпадали. Тем не менее, в периоды обострения ситуации служилые люди нередко поднимались до уровня осознания корпоративных интересов, решительно их отстаивали.

В начале XVIII в. сибирские казаки еще способны были оказать действенное сопротивление даже центральной власти, если чувствовали ее неправоту. Без особого энтузиазма встретили томские казаки назначение казачьим головой Александра Линге, посланного в 1701 г. для обучения их «по артикулу солдацкого строя». Казаки резонно полагали, что и без того успешно справляются со своими боевыми задачами, и устроили против непрошеного командира настоящий заговор, сумев привлечь на свою сторону томского воеводу и дворянина Осипа Качанова. Формальным основанием для устранения А. Линге стало обвинение его в вымогательстве и в том, что он «прибрал из томских ссыльных людей себе плутов и по ночам по улицам ходит з барабанами с великим шумом». В 1703 г. казаки, по совету Осипа Качанова с ними», решили, «что ему, Осипу, быть них по-прежнему головою» и добились отстранения А. Линге от должности*.

Имперская политика была направлена на полное подчинение сибирских организаций державной воле, на превращение их в низшие административные звенья. Особенно подозрительно правительство Петра Великого смотрело на самостоятельность тех групп населения, в руках которых имелось оружие. Артикул воинский» 1716 г. не оставлял на этот счет никаких сомнений: «Все непристойные подозрительные сходбища и собрания воинских людей, хотя для советов каких или для челобитья, чтоб общую челобитную писать, через что возмущение ли бунт может сочинитца... имеют быть весьма запрещены» под угрозой смертной казни зачинщико*.

Однако реализовать эту программу в Сибири было достаточно сложно. Во всяком случае, имперская власть должна была, по крайней мере некоторое время, считаться с силой служилой организации, а значит, и с ее традициями. С появлением в Сибири регулярных частей у правительства появилась возможность не обращать внимания на реакцию служилых гарнизонов, на те или иные властные распоряжения. Поэтому вся первая половина XVIII в. в Сибири представляет собой историю арьергардных боев городового казачества за сохранение хотя бы некоторых элементов автономности..

К середине XVIII в. сибирские городовые казаки практически лишились прав самоуправления. Напротив того, у казаков пограничных линий элементы самоуправления начинают внедряться с начала 60-х гг. XVIII в. В 1760 г. первым атаманом Иртышской линии с общего согласия казачьих старшин стал сотник Железинской крепости Федор Анциферов.

По «Положению» 1808 г. для управления линейными казаками вводилось коллегиальное учреждение и войсковая канцелярия, действовавшая под председательством войскового атамана в составе двух непременных членов и двух асессоров, избираемых на три года. Последнее правило соблюдалось не всегда, но, во всяком случае, это уже следует рассматривать как начальный шаг в деле возрождения казачьего самоуправления*.

Царствование императора Николая I явилось важнейшим этапом в деле унификации правления казачьими войсками. Единство казачьей организации страны закреплялось введением 2 октября 1827 г. звания Августейшего атамана всех казачьих войск. Оно возлагалось на наследника престола, и эта традиция сохранялась до 1917 г. По части исполнительной казаки были подчинены департаменту военных поселений Военного министерства_до его ликвидации в конце 50-х гг. XIX в.*

Территория войска делилась на полковые округа; каждый полк формировался из населения своего округа. Непосредственное руководство войском возлагалось на наказного атамана, в руках которого было сосредоточено и военное, и гражданское управление. По военной части он действовал через войсковое дежурство, комиссии военного суда и окружные дежурства, по гражданской части - через войсковое, полковое и станичные правления. Считалось, что станичное звено действует по принципу самоуправления, но в сибирском войске оно не получило сколько-нибудь заметного развития. Только «Положение о Сибирском казачьем войске» 1861 г. предоставило станицам «право заведывания своим общественным хозяйством и своими интересами на началах самоуправления»*. В дополнение к этому 13 мая 1870 г. было утверждено «Положение об обществен-ном управлении в казачьих войсках», предоставлявшее определенную самостоятельность станичным обществам в финансовых вопросах. Учет станичных расходов и доходов теперь должен был вес-1 тись в станицах с предоставлением годового отчета в Войсковое хозяйственное правление*.

В 1880 г. войсковым правлением Сибирского казачьего войска была подготовлена «Инструкция станичным обществам и общественным в них лицам по исполнению возложенных на них законом обязанностей». Этот объемный нормативно-методический акт должен был помочь в организации казачьего самоуправления на низовом уровне . Высшим органом станичного самоуправления являлся станичный сход. Он созывался и распускался станичным атаманом, на нем же лежала ответственность за поддержанием «тишины и порядка» во время работы схода.

Решения схода , если они не приходили в противоречие с действующим законодательством, были обязательны для исполнения всеми станичниками. Приговоры принимаюсь либо по общему согласию, либо по большинству голосов, за исключением тех случаев, когда требовалось согласие не менее 2/3 казаков, имеющих право голоса. «Повестку дня» определял атаман, но в нее включались и вопросы, предлагаемые для обсуж-1ения простыми «обывателями».

«Инструкцией» были предусмотрены и основные направления заботы схода. Сюда относились: забота о неприкосновенности общественной собственности; сохранение приоритета общих интересов над частными; уравнительность в «выгодах» ; строгий контроль «ад источниками доходов и статьями расходов; забота о сохранении нравственности, благочестия, чинопочитания и уважения старших, воспитание готовности к несению службы; социальная поддержка престарелых, больных неимущих и сирот; борьба с социально вредными явлениями .

К компетенции схода относились вопросы регулирования экономической жизни станицы. В первую очередь это касалось проблем землепользования. «Инструкция» исходила из приоритета общинного землевладения. «Никакая часть земли, - подчеркивали её составители, - и никакие угодья в черте станичного юрта заключающиеся не могут выходить из владения станичного общества в шо-либо собственность», кроме случаев, предусмотренных законом. Ортовые земли не считались собственностью станицы в полном смысле этого слова . Казаки могли пользоваться лишь «всеми проведениями на поверхности», т.е. пахотной землей, лесами, водами и другими угодьями. Если же в недрах земли находили полезные гскопаемые , то эту территорию передавали в казну с последующей земельной или иной компенсацией. По сути дела юртовая земля была коллективным уставным владением - материальным вознаграждением за несение государственной службы.

Среди всех хозяйственных дел, подлежащих ведению схода, важнейшим делом было «правильное и уравнительное распределение поземельных довольствий и угодий». Это понятно, безземельный казак не мог ни содержать себя и свою семью, хотя бы в относительном довольстве, ни обеспечить себя всем необходимым для несения службы.

Вместе с тем, в известных пределах и при известных условиях не запрещалась, а даже поощрялась частная инициатива. За пользование пастбищами и угодьями «с промышленной целью» сверх определенного участка «жители войскового сословия» должны были вносить в станичную кассу определенную плату «по взаимному согласию» со станичным обществом.

Под контролем схода проходило формирование доходных и расходных статей станичного бюджета. Наиболее важными статьями дохода считались разного рода оброчные статьи , сборы за выдачу отпускных билетов и внесение актов в книгу сделок и договоров, сборы со станичных весов и мер в базарные и ярмарочные дни, сборы с речных переправ, разного рода штрафы . С проживавших в станицах лиц «невойскового сословия» взималась посаженная плата за дома, «всякого рода строения и заведения». Кроме посаженной платы «фабрики и заводы», мельницы и питейные заведения никаким дополнительным станичным сбором не облагались . При недостатке доходов на сходе мог быть решен вопрос о «добровольных складках», т.е. о самообложении.

Обязательными статьями расходов считались содержание станичного правления, станичных и поселковых школ, постройка и ремонт общественных станичных зданий, домов для священников и церковнослужителей, содержание хлебных запасных магазинов и помещений для пожарных инструментов, постройка и ремонт мостов и переправ-. Из станичных доходов оказывалась помощь «бездомным, дряхлым, вдовам и сиротам» и выделялись средства для снаряжения на службу беднейших казаков. Кроме того, могли быть учтены и другие расходы, необходимые «в виде общественной пользы».

Одобренная сходом смета доходов и расходов подавалась на рассмотрение уездного начальника. Последний либо возвращал ее на доработку, либо передавал со своими замечаниями на рассмотрение общего присутствия областного правления.

Главой самоуправления являлся избираемый на трехлетие станичный атаман. Он возглавлял станичное правление, куда входили его помощник, казначей, писари и другие должностные лица, «если общество признает нужным». Станичный атаман представлял местную исполнительную власть, действовавшую «на пространстве юрта каждой станицы». Его полномочия были весьма широкими. Они, в известной мере, напоминают полномочия американского шерифа и даже были еще шире. В этой должности переплетались функции волостного старосты, капитана-исправника, мирового судьи и нотариуса, если мерить мерками земских российских учреждений.*

После революции 1917г. советская власть относилась к казачеству настороженно, как к сословию, которое было опорой самодержавия. После распада СССР, были пересмотрены многие взгляды на историю России. Хотя официально не реабилитированы генералы белого движения, однако перед новым поколением они предстают в ином виде.

Естественно, что это коснулось и казачества. На самом деле казаки много сделали для России, поэтому оно и возрождается. Причём официальные документы об этом были приняты на самом высоком уровне. В 1990г. в составе Сибирского казачьего войска было создано Алтайское отделение.

Большой казачий круг Алтая, состоявшийся в мае 2000 г. в Барнауле завершил десятилетний процесс объединения казачьих организаций в составе краевой Казачьей общины и краевого Казачьего общества. Атаманом краевого Казачьего общества избран Александр Николаевич Молчанов. Атаман Алтайской краевой казачьей общины, казачий полковник Ю.Белозерцев, который отметил: "Мы строим свою работу так, чтобы каждый житель края доброжелательно воспринимал понятие "сибирский казак".

По его словам, годы возрождения казачества на Алтае дали свои положительные результаты. Группа казаков-энтузиастов, когда-то впервые собравшаяся в Барнауле на первое совещание, сегодня превратилась в четырехтысячную краевую казачью организацию. Из рядов алтайских казаков вышла целая плеяда казачьих лидеров, признанных в масштабах Сибири и России. Своеобразным символом возрождения стало имя первого казачьего атамана на Алтае Юрия Абрашкина, в дальнейшем возглавившего Союз сибирских казаков. Этот союз стал фундаментом для создания в 1994 г. Сибирского казачьего Войска, организационным и интеллектуальным центром которого долгие годы оставались Барнаул и алтайское казачество.

По мнению Ю.Белозерцева, самых добрых слов заслуживает комитет по культуре и туризму администрации края. Его работники первыми осознали необходимость поддержки традиционной казачьей культуры. Это во многом повлияло на весь процесс развития казачества края. Сегодня казаки Алтая выполняют ряд государственных обязательств: от охраны садоводческих товариществ и предприятий до таможенной службы и содействия пограничникам, от охраны полей и лесов до охраны общественного порядка. Во многих районах края созданы казачьи народные дружины. Практика их работы одобрена руководством МВД и администрации края. В ближайшее время такие дружины будут работать повсеместно.

Сотрудники отдела традиционной казачьей культуры ЦНТиД и общественного центра культуры сибирских казаков ведут большую историко-краеведческую работу, оказывают научно-методическую помощь учреждениям культуры края. Регулярно издаются сборники казачьих песен, журнал "Гонец", готовится к изданию краевая казачья газета, издаются книги по истории казачества края.

Доброй традицией стал фестиваль казачьих коллективов народного творчества. Алтайские казаки активно работают с детьми. Учащиеся младших классов занимаются в коллективах художественной самодеятельности, школьники постарше - в подразделениях учебной казачьей сотни. Наиболее интересно эта работа проводится в школе № 88 Индустриального района Барнаула. В этой школе около 600 детей увлечены казачьей культурой и считают себя казаками. Директор школы Валентина Ивановна Свистова еще в 1999 г. во время проведения общероссийского атаманского совета была награждена высшей наградой Союза казаков -орденом "За службу казачеству". Такую же награду получила руководитель детского фольклорного центра Ольга Абрамова, много сделавшая для возрождения и популяризации культуры казачества. В Барнауле и сейчас успешно работают два взрослых и четыре детских казачьих коллектива. /АМИ-Центр, 26 февраля2000г. /

В нашем селе с 12 февраля 2004 г. функционирует общественная организация казаков Тальменского района Алтайского края – Добровольная Народная Дружина «Щит», которая осуществляет охранную деятельность, патрулирование во время праздников на улице, в общественных местах , на транспорте, оказывает содействие органам внутренних дел по борьбе с хулиганством, пьянством, вымогательством, наркоманией, проводит воспитательную работу с гражданами по пропаганде восстановления казачьих традиций, подготовке молодых кадров для службы в армии. С 12 мая 2008г. функционирует Луговское станичное казачье общество, которое подчиняется Алтайскому отдельскому казачьему обществу войскового казачьего общества «Сибирское казачье войско».

Делегация луговских казаков в г. Барнауле

Дружина «Щит» подчиняется Луговскому станичному казачьему обществу и его станичному правлению, которое возглавляет атаман, выбираемый на три года Большим кругом. Он же является и командиром нижестоящей казачьей дружины, является офицером запаса Российской армии и воспитателем КГОУКШИ . Все решения Круга утверждаются Советом Стариков.

Правовую основу станичного общества составляют: Конституция РФ, устав Алтайского края, Федеральный закон № 154-фз от 5. 12. 2005г.,№835-фз от 9. 08. 1995г. «О государственной службе российского казачества», «О государственном реестре казачьих обществ в РФ».

«За советом к батьке атаману и старикам»

Кроме охранной деятельности СКО занимается возрождением казачьих традиций и народного творчества на примере создания районного клубного объединения казачьей песни, ведением воинского учёта приписных казаков и верстанием новых членов общества, взаимодействием с другими казачьими обществами, в том числе и за пределами РФ. На основании этих законов каждый казак имеет свой чин, соответствующий его воинскому званию, право ношения служебной повседневной формы общеармейского образца РФ, но кроме того, по специальному образцу шьёт для себя особую традиционную казачью форму, включающую китель с галунами, штаны с лампасами, папаху, бекешу и шинель особого образца, приобретает особую фуражку с околышем алого цвета и особой казачьей какардой.*

Постановлением Правительства РФ от 3. 09. 2001г. всем реестровым казакам разрешено ношение с казачьей формой холодного оружия . По результатам реестровой службы казаки награждаются медалями и почётными грамотами.

Луговское станичное общество является районной организацией, имеет в своём составе более 150 казачьих семей в основном из прилегающих к Луговому населённых пунктов. Так в селе Выползово есть казаки Пантюхины, Алейниковы, в пос. Среднесибирском есть казаки Кайгородовы, Ивановы, Рымарь, Киреевы, Жиряковы, Полосухины, Коневы, в раб. поселке Тальменка – Мальцевы, Латкины, Быковы, Огневы, Лебедевы, Косинцевы и другие. В селе Луговое, которому более 175 лет проживает много переселенцев из Пприиртышья, которое до 1917г. было центром Сибирского казачьего войска. Многие из старых фамилий села считают себя казаками – Щетниковы, Кондратьевы, Дранишниковы, Абрамовы, но в гос. реестре пока не состоят.